С наигранным проворством обмахнув клеенчатую скатерть на столе, он обратился к первым нынешним посетителям:
— Чего прикажете подать вам, господа хорошие?
— Полштофа водочки, три фунта ситничку, по небольшой селедочке на каждого порежь, а потом, известно, и чайком попотчуешь, — ответил весело Гурьян.
Подросток понимающе кивнул и подошел к буфету.
— Господа, — сказал с издевочкой Афоня, — здесь нас обдерут, как липок…
Половой принес им выпивку, потом закуску.
— Где бы руки мне помыть? — спросил его Гурьян, наполнив рюмки водкой.
Малец указал ему взглядом на синюю завесу, за которой виднелась открытая дверь. Войдя в нее, Гурьян очутился на кухне, нашел рукомойник, обмылок, полотенце и начал мыть руки. Проходя мимо него, подросток остановился и посоветовал:
— Сперва распейте полуштоф, а то повадился ходить к нам Грех-великий, лиходей, любитель выпивать чужие рюмки. Всех клиентов он от нас отвадил…
— Будто сказку слушаю, — сказал Гурьян в ответ. — Однако, кто же он такой?
— Верзила силы непомерной. Летом — крючник, а зимой золоторотец, потому как пристань до весны закрыта, Волга спит…
— Увижу, как посмеет он обидеть нас.
— Обнакнавенно.
Товарищам Гурьяна, сидящим в зале за столом, показалось, что они его недопустимо долго ждут.
— Отродье Варлаамово, — косясь на дверь за занавеской, проворчал Афоня. — Руки, вишь, ему с дороги надобно помыть…
— Необходимо, — произнес Аристарх услышанное им вчера в вагоне слово. — Не ворчи. Пушшай потешит свою душу. Чай, за это плату не возьмут со всех троих…
— Как знать. Про то мы неизвестны.
— Добрый человек, а почему бы нам не опростать свои посудинки?
— Да неудобно без Гурьяна: вроде как старшой над нами он…
— А мы к его пайку не прикоснемся.
Выпивая свои стопки, два друга запрокинули голову, как поющие петухи. Тем временем в трактир вошел высокий здоровенный дядя с опухшим сизым лицом пропойцы, не снимая шапку, с ходу подошел к сидевшим за столом, выпил Гурьянову водку, «закусил рукавом», сел за соседний столик, покосился на трактирщика, опасливо поглядывавшего на него, и приказал:
— Музыку заведи!
Хозяин завел граммофон, который, захрипев, продолжил недоконченную песню:
Ай люди, караул!
Батюшки мои, разбой!
Стараясь не моргать, Афоня с Аристархом уставились на странного посетителя и не могли взять в толк, по какому праву он бесцеремонно выпил чужую водку.
— Где мое вино, ребята? — спросил, подходя к ним, Гурьян.
— Вон тот охальник вылакал, — ответил Афоня, показывая пальцем на нового посетителя.
