Валдаевы | страница 11



А два дня спустя после этого случая настоятель собора передал ему ключи от подвала; когда же умер сторож, Евграф заступил на его место. Через год встретил будущую жену свою — Калерию, девушку грамотную и обходительную, которая родом оказалась из Зарецкого, — в то время служила она младшей горничной у вице-губернатора. Съездили в Алово и сыграли там свадьбу, а когда родилась дочь Нина, жена ушла из горничных и с тех пор стирала на гостиницу и на людей.

На жалованье соборного сторожа можно было жить, но прошлым летом в Алове случился пожар и Чувырины погорели дотла. Пришлось Евграфу выслать родным на новостройку все свои сбережения, занять у знакомых то синенькую, то красненькую. Только к празднику выкрутился из долгов.

…Цигарка догорала; тлеющий табак обжег пальцы, и слабая боль как бы вырвала Евграфа из своего прошлого. Он отбросил окурок, сверкнувший огненной полоской во тьме, тщательно растер его каблуком… Потом поднял с пола узел с одежой и пошел с ним по пути, конец которого никто бы не смог предугадать.


В соборной сторожке теплилась свечка; Калерия сидела за столом, прислушиваясь, нет ли шагов под окнами — ждала мужа, который ушел из дому до обеда, и до сих пор его нет и нет.

На печке посапывали дети — шестилетний Костя, похожий на отца, и дочурка Нина, которой уже девятый годик. Костя уснул со слезами. Весь вечер он мозолил глаза, приставал с вопросами — ему не терпелось узнать про рай и есть ли там деревья, на которых растут пряники и кренделя; а потом так расшалился, что мать отшлепала его. И когда наказала, на соборной колокольне прозвучали колокола, призывающие ко всенощной. Костя, всхлипывая, быстренько вскочил в постель и с головой накрылся одеялом.

Хозяин пришел поздно вечером; в руках — рогожный мешок; начал раскладывать по столу покупки. Чего только нет! — мука, крупа, головка сахара в синей обертке, изюм, конфеты, осьмушка чая с нарисованными на ней китайцами в разноцветной одежде, палочка дрожжей, калач, селедка, сороковушка водки.

«Откуда все это?» — не верила глазам Калерия.

— Деньги где раздобыл?

— Деньги… Гм… Возле собора, значит, площадь мел… А под забором, глядь, это самое… столбяночка валяется… Двадцать пять рубликов!

— Да ну-у-у?! — вскочила просиявшая Калерия. — Услышал-таки бог мои молитвы!

За ужином Евграф выпил половину сороковушки, надкусил селедку с брюха, пососал икорки и начал хвастаться:

— Ну, стряпай завтра, только и делов тебе. Чай, хватит нам по-собачьи маяться, по-человечески пора жить…