Пожилой врач повернулся к окошечку, соединявшему водительскую кабину
с салоном «скорой».
– Быстрее, Вася, гони, пульса почти нет!
С мигалкой и сиреной «скорая» мчалась по проспекту.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
– Так это и есть та самая дверь?
– Та самая, – закивал Толстяк.
– В детстве я много читал всякой ерунды о таких вот, якобы, волшебных дверях.
– Ну и что из того?
– Да обман все это.
– Но это, правда, та самая дверь.
– Тебето откуда это известно, если ты и за ручку-то боишься взяться? Подойди и открой, а я отсюда погляжу, что там.
Толстяк покачал головой.
– Мне нельзя. Ты сам проверь.
Дверь как дверь – ничего особенного. Подделка под дерево – на самом деле, внутри она, скорее всего, картонная. Такая дверь может вести в какую-нибудь стандартную, заурядную квартиру в дешевом доме, в каких он никогда не жил. Или в заурядную, неважно обставленную комнату в этой квартире. Или на кухню с допотопной газовой колонкой; в центре – голый стол и четыре стула, покрытых белым, больничного цвета, пластиком, старые кастрюли и цветной сервиз из фальшивого фарфора… Господи, зачем я здесь? Поверил в сказку, как последний идиот!
Этот тип тоже хорош – привязался как репей. Ну и рожа, только в самой распоследней забегаловке и встретишь такую. Кстати, как я туда попал? Мне же было дано строжайшее предписание не покидать своего дома до вынесения приговора! Как я мог его нарушить?! Значит, я все-таки ушел. Ушел. Но как я мог это сделать?! Не помню, почему и как я вышел из дома… ничего не помню.
– Ну, чего мнешься? Открывай дверь и вперед. Нет, погоди. Стой, ты же еще не заплатил мне. Уговор дороже денег, а ты – ты мне деньги и обещал! Заплати сначала, а потом и…
– Но где гарантии?
– Во, дает! Гарантии ему! Да гарантии, – Толстяк оценивающе оглядел меня с головы до ног, – они, если хочешь знать, гарантии твои, в тебе самом. То есть, я хочу сказать, они у тебя вот тут.
Он поднял большой толстый палец и постучал себя по лбу.
Ну да, конечно. Я так и знал. Знал, что он выдаст мне в ответ что-нибудь такое, туманно-невразумительное. Я даже не обиделся. Мне снова стало как-то скучно. И одиноко. Одиночество – вот мой крест. Но нести его уже недолго. Я нарушил предписание – покинул дом, и меня, наверное, уже разыскивают по всему городу. И, можете быть уверены, скоро найдут. К совершенному мною, видит Бог, непреднамеренно, преступлению добавляется сознательное бегство. Но, как учат старые книги, невозможно избежать возмездия за содеянное. Рано или поздно все кончается.
