Маркхэм долго смотрел на Вэнса, затем проговорил не своим голосом:
– Я вообще ничего не понимаю. Почему Брисбен Коу вчера вернулся? Кто знал, что он намерен вернуться?
– Ах, если бы я мог ответить на эти вопросы!
У входа в гостиную, на скамье, сидели Берк и Гэмбл. Последний совсем осунулся и, казалось, побледнел еще сильнее, если такое вообще возможно. Мертвеца в гардеробной он не видел – его заслоняли наши спины. Но, без сомнения, все понял.
Вэнс шагнул прямо к дворецкому:
– Скажите, в какой шляпе и в каком пальто мистер Брисбен вчера отправился на вокзал?
Гэмбл предпринял отчаянную попытку взять себя в руки.
– В твидовом пальто, сэр, – глухо ответил он. – В клетчатом твидовом пальто. А шляпа была светло-серая, фетровая.
Вэнс бросился в гардеробную и через несколько секунд появился со шляпой и пальто в руках.
– Эти вещи?
Дворецкий сглотнул, наклонил голову:
– Да, сэр.
На шляпу и пальто он взирал, точно впервые их видел.
Вэнс вернул вещи в гардеробную и сказал Маркхэму:
– И пальто, и шляпа висели на своих местах.
– А могло такое быть, – начал Маркхэм, – что едва Брисбен повесил вещи, вернувшись с вокзала, как его убили?
– Конечно, могло, – кивнул Вэнс. – Однако такой расклад не объясняет прочие события вчерашнего вечера. Мне кажется, логичнее предположить, что Брисбена убили, когда он намеревался выйти из дому. Но тогда, опять же, как быть с временны́м элементом?
Хис успел шагнуть к телефону и набрать номер.
– Временной элемент я вам сейчас организую, – мрачно пообещал он.
Через несколько секунд сержант уже говорил с доктором Доремусом, чей кабинет помещался в здании муниципалитета.
– Док едет, – сообщил Хис, вешая трубку.
– А пока мы вот что сделаем, Маркхэм, с китайским поваром побеседуем, – сказал Вэнс. – Приведите его, Гэмбл, будьте так любезны.
Дворецкий поспешил на кухню, а Вэнс пошел в библиотеку. Мы последовали за ним.
Библиотека – не комната, а скорее зала – помещалась на северной стороне, как раз напротив гостиной. Впрочем, привычного, «библиотечного» вида комната не имела, даром что практически всю южную стену занимали стеллажи с собраниями сочинений. Навскидку число томов доходило до тысячи. Гораздо больше библиотека в доме Коу напоминала антикварный магазин. Здесь стояли шкафы и шкафчики с нефритовыми статуэтками, ювелирными украшениями и предметами искусства, выполненными китайскими мастерами и в китайском стиле. Все поверхности, более или менее для этого подходящие, были заполнены китайским фарфором, церемониальной бронзой, фигурками из слоновой кости и лаковыми шкатулками. Мебель была преимущественно из тикового или камфарного дерева, а всюду, где позволяло место, красовались парчовые и шелковые полотнища с богатой вышивкой. Западную стену визуально делил надвое камин – образчик французского рококо, – совершенно выбивавшийся из общего стиля. Там и сям резали глаз предметы современной мебели – массивный письменный стол из мореного дуба, секретер, заваленный бумагами, стальная подставка для документов, несколько псевдоколониальных стульев из красного дерева. Эти вещи нарушали колорит библиотеки, портили атмосферу старины, вносили в нее резкие ноты анахронического хаоса.
