От столь продуктивных размышлений меня оторвало представшее перед моими очами зрелище: полицейская машина инспектора Фишера, блокировавшая вход в очаровательный зал для деревенских собраний. Как это символично! Вот она, грубая рука закона! И я решил не делиться с инспектором полученной мною информацией.
Я подошел к группке истинных любителей науки, ожидавших моего доклада, и тут из машины послышался металлический голос радиопередатчика: «Один, два, семь! Один, два, семь! Ответьте!»
Было совсем нетрудно влезть головой в открытое окно и схватить микрофон, что я и сделал.
— Один, два, семь,— произнес я в микрофон.
— А, Фиш, старый приятель! — человек говорил с акцентом западных графств.— Полагаю, тебе следует знать, что полоумный доктор удрал из больницы, удрал. Более того, он схватил трость со шпагой, которая хранилась в декоративной корзине для зонтиков, и, размахивая ею, поклялся, что расправится с этим подонком Ларкином.
— Спасибо,— раздался за моей спиной голос Фишера.
— Я просто хотел вам помочь!
— Адам! Адам! — ко мне с криками неслась Ванесса Долри, коротенькая юбочка развевалась вокруг ее тощих ног.— Жан... Ларк...— она с опаской глянула в сторону инспектора Фишера.- Ну, человек в шкафу... Он, кажется, умирает!
— В шкафу?! — тупо переспросил Фишер, хотя, что значило местопребывание человека по сравнению с фактом его пребывания при смерти? А я сразу же вспомнил, как мне самому недавно было плохо.
- Виски! - воскликнул я.
- Мистер Леннокс! - прогремел зычный бас миссис Фортпатрик.- Достаточно с вас виски! Мы ждем вашего сообщения о прелестях ловли на мушку!
Я повернулся. В дверях зала стояла миссис Фортпатрик, а рядом с нею, как игрушечная лодочка рядом с нефтеналивным танкером, притулилась сестра Флер. Увидев, что я с любопытством смотрю на эту парочку, сестра Флер засунула в рот две миниатюрные имбирные ножки и принялась их спешно жевать.
Так вот в чем дело! Это была последняя улика.
- Сестра Флер,— как можно мягче произнес я.- Я уверен, что вы - мать Жан-Пьера Долри, то есть Ларкина.
Все замерли.
И в этот миг полицейское радио вновь подало голос:
- «Один, два, семь! Один, два, семь! Срочное сообщение!»
• • •
И это была не последняя драма, с которой предстояло столкнуться жителям Ступл Гардетт. Потому что Квентин Смитиз был уже в пути. Именно Квентин ровно два года назад составил то самое завещание, по которому будущее Пэррок-хауза зависело от «пристойности» или «непристойности» поведения гипергностиков. А решать этот вопрос предстояло не кому иному, как Квентину - уж он-то позаботился о том, чтобы этот пункт был внесен в окончательный текст.
