Она. Прощай. Кретин. Милый. Милый.
Он. Милая. Милая. Прощай, Старая Зайчиха.
Она. Прощай, Папа Заяц.
Он ушел. Она прошла по комнате. Сделала вдруг ногами «голубцы»: раз, еще раз, и еще раз – совсем молодайка!
Села. Включила музыку.
Звучит знаменитая песня на иностранном языке.
Она подошла к подоконнику, смотрит в окно. Делает на замерзшем стекле ребром кулачка маленькие детские «ножки». Улыбается. Смахивает слезы.
Поворачивается. Берет зеркало, поправляет грим, пританцовывает.
И вот площадь. Милиция, «Кадиллак». Концерт все-таки состоится. Он должен состояться. Она и с ней три черномазых девчонки идут на сцену, выходят и – поют…
Как они поют. Вам и не снилось. Как пляшут. Никто и представить себе не мог, что так бывает.
Они плачут и поют, они хохочут и плачут. Бегут слезы у них, черный грим размазывается, с ними плачет вся площадь замороженная, вся площадь мечтает, как в песне, – мечтает про какие-то пальмы, про берег, про пляж, про загар, про сомбреро – не про хрущевки поют они, а про что-то другое, про другую жизнь.
Как они поют. Как перед смертью.
Как в последний раз.
Но мы ведь знаем, что это не в последний раз, потому что они и вправду – бессмертны.
Темнота
Занавес
Конец
