Наконец я сообщил ему, что хотел бы видеть вас в своем фильме, пусть даже в крохотной роли. Я сказал ему, что не ставлю никаких условий, но надеюсь, он пригласит вас на пробу. Он мне радостно ответ ил, что кое-что для вас сделать можно, и я сказал, что соглашусь с его решением.
Я попросил его позвонить вам и назначить свидание, но не упоминать о моем визите, ибо мне хочется преподнести сюрприз.
Он согласился.
— Вот вам на расходы, — закончил я беседу, протягивая ему чек. — Но не говорите об этом моей жене. Пусть она считает, что вы сами нашли ее и делаете все за свой счет.
—Разумеется! — радостно воскликнул он.
Мне даже показалось, что он собирается благодарить меня.
Я был дома, Глэдис, когда он позвонил вам.
Вы сняли трубку, ответили раздраженным голосом, но ваш тон тут же изменился, вы побледнели, дыхание участилось, пальцы задрожали, вы нервно скомкали свой платочек из пурпурного шелка.
Через некоторое время вы повесили трубку.
Вы пришли ко мне в кабинет. Я оторвался от гранок. Вы рассказали мне все. В голосе звучали вызывающие нотки, ибо я был для вас писателем-неудачником, горе-супругом великой кинозвезды. Я улыбнулся, услышав некоторые из слов, которые употребил в разговоре с режиссером. Очень странно слышать из чужих уст искаженный отблеск произнесенных тобою фраз.
Я восхитился вашей божественной тупостью, ибо вы так и не подумали, почему позвонили именно вам. Правда, вы ждали этих слов давно, поэтому они, наверно, вас и не удивили. Вы выглядели счастливой. Я был удовлетворен. Ваше счастье будет длиться до самой вашей смерти.
Я видел, Глэдис, когда крутили ваши пробы. Вы появились на экране, вы ходили, вы садились, вы произносили какие-то слова, вы улыбались, вы проводили рукой по волосам, вы читали, вы пили, вы звонили по телефону. Это длилось десять минут — вы были чер- но-белой двухмерной карикатурой на самое себя.
Вы были откровенно плохи, но этот режиссер-дурак вначале не хотел соглашаться с очевидностью. Мне потребовалось расставить все точки над «и», делая вид, что я вас защищаю. Игра была увлекательной. Я решил, что сам бы мог стать неплохим актером. Об этом следует подумать теперь, Глэдис, когда я, наконец, свободен.
Я попросил его сообщить вам о провале с большими предосторожностями. Я описал ему ваше отчаяние, ваши слезы, состояние ваших нервов, когда вы получите печальную весть. Мне не надо было преувеличивать. Я знал, в каком состоянии вы будете. Наконец мы по обоюдному согласию решили скрыть от вас правду. Я останусь в стороне от всего этого, а если когда-либо моя роль и откроется, я буду человеком, который тщетно пытался разделить свой успех с женой.
