Он вам позвонит или напишет — я убедил его позвонить — и объяснит, что, несмотря на ваш огромный талант, сложная ситуация, в которой находится кинематографическая индустрия, не позволяет ему брать на роль неизвестную актрису, но он готов пересмотреть свое решение, если какая-нибудь случайность, Глэдис, прославит вас, и гак далее и тому подобное.
Он так и поступил, он произнес все эти слова по телефону совершенно правдиво, ибо был уверен в величии своей души - он походил на губку, которую окунули в ведро с грязной водой и которая капля по капле теряет свое содержимое.
Я был рядом, Глэдис, когда он говорил с вами. Я видел, как поджались и задрожали ваши губы. Но вы были уверены в его искренности, и здесь вы были правы. Вы сказали мне все, вернее, почти все. Вы даже кое-что добавили. Вы сказали мне, что у него лежит готовый контракт, что его можно подписать, если она сделает так, чтобы о ней немного заговорили в газетах. Вас волновало, что вы могли бы сделать. Вы вдруг вспомнили, что я писатель, что когда-то у меня было воображение. Вы, Глэдис, сами опустили одну ногу в могилу.
— Быть может, вы могли бы, — сказал я с улыбкой, — пересечь город обнаженной на велосипеде. Вспомните про леди Годиву.
— Не глупи, Бернар. — Вы опустили ресницы. — Это неприлично.
«Господи, — подумал я, — а насколько приличны ваши крашеные-перекрашеные волосы, слишком короткие и узкие юбки, платок из красного шелка, кровавые губы, каблуки, столь же острые, как кинжал, ваши намалеванные веки, ваша манера держать сигарету».
— Думаю, — сказал я, — что вам надо что-то драматическое, что-то, что могло бы помочь журналистам, какую-то печальную историю, сентиментальную, человечную, от которой хочется плакать и стенать.
Вы залезли на диван, Глэдис. Ваши туфли упали на ковер с глухим стуком, ваше гибкое тело, затянутое в зеленое платье, было странным пятном на красной обивке. Вы отбросили волосы назад. Вы улыбнулись мне.
- Да помогите же мне, мой дорогой. Только вы способны сделать это для меня. Придумайте что-нибудь. У вас всегда получаются гениальные истории.
— Спасибо, — скромно ответил я.
— Может, нам развестись? Тогда газеты раздуют нашу историю. Но мы, конечно, разведемся фиктивно.
— Почему бы и нет. Но не думаю, что газеты ухватятся за наш развод. И вряд ли заговорят о нем. Вы еще не настолько знамениты, моя милочка.
— Быть может, несчастный случай, — с дрожью намекнули вы. Я знал, что вы мысленно видели кровь, «Скорую помощь», толпу, фотографов и свое измученное обескровленное лицо с божественно искаженными чертами.
