А как отнеслась аристократия к приходу Писистрата к власти? Насколько можно судить, пока она была еще не слишком встревожена. Главные из знатных лидеров, серьезнейшие из соперников Писистрата – и Мегакл, и Ликург, – остались в полисе, видимо, не видя для себя непосредственной опасности и не считая борьбу окончательно проигранной.
Придя к власти в первый раз, Писистрат не смог надолго удержать ее в своих руках. Для борьбы с тираном старые соперники Мегакл и Ликург, на время отложив разногласия, объединились. Вскоре Писистрат общими усилиями аристократов был изгнан из Афин. Впрочем, конкуренты проявили по отношению к нему демонстративную гуманность. Свергнутому тирану, судя по всему, не пришлось даже удаляться за пределы Аттики, и он засел в своем родовом поместье в Бравроне, выжидая перемен к лучшему.
Ждать пришлось недолго. Союз Ликурга и Мегакла, педиеев и паралиев не мог оказаться прочным ввиду своей неорганичности и вскоре распался. Стасис вспыхнул с новой силой. В этих условиях Мегакл первый начал переговоры с опальным Писистратом. Очевидно, сохранялась память о том, что когда-то они принадлежали к одному лагерю, и это облегчало возобновление контактов. Договоренность между аристократическими лидерами была достигнута на следующих условиях: Мегакл способствует возвращению Писистрата к власти, а в обмен на это последний берет в жены дочь главы Алкмеонидов. Однако если Мегакл и рассчитывал, что в обмен на услугу Писистрат станет орудием в его руках, то он глубоко ошибался: политик с такими амбициями ни при каких условиях не стал бы послушным исполнителем чьей-либо воли.
Впрочем, непосредственная цель сговора двух лидеров была сразу же достигнута: Писистрат вновь стал афинским тираном. Утвердившись у власти, он, как и было предрешено, женился на дочери Мегакла. Казалось бы, отношения его с Алкмеонидами складывались прекрасно. Мегакл даже назвал своего сына, родившегося в это время, Гиппократом – вне сомнения, в честь отца Писистрата, чтобы подчеркнуть дружбу и союз двух семей. Точно так же поступил брат Мегакла, носивший имя Алкмеонид.
Однако менее чем через год он опять был изгнан. Геродот (История. I. 61) сообщает, что на этот раз тиран покинул не только Афины, но и Аттику, то есть удалился с территории полиса. На этот раз положение Писистрата, вновь попавшего в опалу, выглядело значительно более затруднительным, нежели в годы его первого изгнания. Казалось, что теперь путь к власти в Афинах для него навсегда закрыт. Тиран-беженец, однако, отнюдь не примирился с ситуацией и вновь проявил огромную настойчивость и целеустремленность, желая все-таки добиться своего. Тем не менее его второе изгнание продолжалось долго, целых десять лет (556–546 гг. до н. э.).
