Он не понимал.
Но не было и речи о неверном толковании. Она не возьмет слова назад. Широко распахнутые глаза Лейлы и ее безмолвная паника сообщили ему, что дело не в колоссальной проблеме слуха или восприятия… как бы он на это ни надеялся.
— Я была в безопасности, — прошептала Лейла. — Он не причинил мне вреда.
— Ты, блин, издеваешься…
Он замолк. Просто замолк, словно затушил фитиль от бомбы.
Прежде, чем он успел сказать что-то, о чем впоследствии пожалеет, Куин застыл и широко растопырил пальцы, чтобы те не сжались произвольно в кулаки.
— Куин, клянусь, мне не грозила опасность…
— Ты была с ним наедине? — Лейла не ответила, и он стиснул зубы. — Была?!
— Он ни разу не причинил мне вреда.
— Говоришь так, будто тебя никогда не кусали. А сама при этом носишь кобру вместо шарфа! Раз за разом. Ведь это происходило регулярно, ведь так? Отвечай!
— Куин, прости меня… — Казалось, она пыталась взять себя в руки, сдержать слезы. Расправить плечи. А от мольбы в ее взгляде его накрыла волна ярости. — О, дражайшая Дева-Летописеца…
— К черту молитвы! Никто тебе не поможет! — Он слетел с катушек. Капитально… — И с какого такого хрена ты просишь о прощении?! Ты осознанно и по своей воле подвергала риску моих детей, потому что хотела… — он отшатнулся. — Господи Иисусе, ты трахалась с ним? Ты трахалась с ним, пока в тебе были мои дети?!
— Нет! Я не была с ним в этом смысле!
— Лгунья! — закричал он. — Ты, лживая шлюха…
— Я практически девственница! Тебе прекрасно это известно! И ты не хотел меня. Тогда какое тебе дело?!
— Говоришь, что даже не целовала его? — Когда она не ответила, Куин хрипло рассмеялся. — Не парься, не отрицай. У тебя все на лице написано. И ты права, я не хотел тебя. Никогда не хотел… и не пойми неправильно, я не ревную. Я испытываю омерзение. Я люблю достойного мужчину и спал с тобой лишь потому, что мне нужен был инкубатор для моих детей. Поэтому и потому, что ты сама прыгнула в мою койку, когда пришла жажда — это единственная причина, почему я переспал с тобой.
Лейла побелела, и каким бы ублюдком он ни был, но Куин обрадовался ее реакции. Он хотел, чтобы ей было больно изнутри, там, где болит сильнее всего, потому что насколько бы зол он ни был, он никогда не ударит женщину.
На самом деле, только поэтому она все еще стоит на ногах.
Его дети, его драгоценные малыши, она носила их в пасть к чудовищу, к врагу, подвергала опасности… да он бы пересрался от страха, если бы знал, что происходит на самом деле.
