Сегодня мы можем сказать: «К Чаадаеву» – не главное произведение Пушкина, не самое лучшее и не самое сильное. На декабристов надо взглянуть свежим взором: они были детьми своего времени и к тому же в большинстве офицерами. О демократии в западном понимании, о Соединенных Штатах России в кружках декабристов говорились слова, далекие от реальности. Зато они требовали от царей возвращения к конституции 1613 года, когда Романовы, присягая на царство, обещали править при согласии двух палат: Земского собора и Боярской думы, которые были упразднены, и вспоминать о них запрещалось.
Не углубляясь в анализ исторической ситуации, припомним, что именно декабристы стоят у истоков государственного терроризма. Идеи их были очередной русской утопией, навязать ее народу они собирались силой оружия. Декабристы предлагали убить царя Александра за намерение дать свободу Польше. Заговорщики всерьез обсуждали планы убийства и всех отпрысков Романовых, включая женщин и детей, – большевик Ленин ничего оригинального в этом смысле не придумал. Зачистка коснулась бы всех крупных чиновников.
Полковник Павел Пестель предлагал в «Русской правде» весьма жесткую систему госбезопасности будущего государства – «временную», а что такое временное насилие, мы знаем. Ради пользы своего дела Пестель крал деньги из казны, чтобы платить солдатам за повиновение. Рылеев и его единомышленники мечтали о виселицах для царской семьи. Преданного присяге командира Черниговского полка Густава Гебеля заговорщики во главе с Сергеем Муравьемым-Апостолом избили до полусмерти, а потом кололи его штыками. Солдаты с атаманом превратились в разбойников и мародеров, поняв волю по-своему, грабили, пьянствовали, насиловали женщин и девочек.
Свобода пахла кастовостью, значительной части офицерства был свойствен шовинизм. Пленительное счастье, будучи, не дай бог, осуществленным, привело б в тюрьму инакомыслящих, а власть готова была обернуться военной диктатурой декабристов, которая оказалась бы пострашнее самодержавия. Пушкину досталась бы роль певца новых властителей, эдакого горлана-главаря Маяковского. Ирония истории со стихотворением «К Чаадаеву» в том, что, согласно анекдоту позднего советского времени, в кабинете шефа КГБ Андропова висел плакат: «Души прекрасные порывы!», а во время перестройки стали популярными следующие строки:
Товарищ, верь, пройдет она,
Так называемая гласность,
И вот тогда Госбезопасность
Запишет наши имена.
