У Горелого слегка помутилось в голове от этого набора слов, которые он не мог переварить, не мог постигнуть их смысл.
– Послушай ты, тело! – вдруг произнес он хамоватым тоном уличного патрульного. – Харэ нам тут мозги полоскать, ладно? Это друг у меня терпеливый, а надо мной, как ты сама сказала, – меч. Что эта хрень означает, потом разберемся. Только, сдается мне, ничего хорошего, так?
– Похоже на то. – Его грубость не выбила Олесю из колеи. – Но мы с вами пока что говорим о вещах, которые не имеют отношения ни к одному из вас. Вы ведь пришли сюда не ради себя, правда? Вас привело ко мне чужое горе. Чужая смерть. Я права?
– Чья смерть? – быстро переспросил Шпола. – И что вы об этом знаете?
– Умер мужчина. Он должен был умереть.
– Почему это «должен»?
– Он был у меня. И я видела над ним тень смерти.
– О ком мы сейчас говорим?
– Я не интересуюсь паспортными данными тех, кто приходит сюда.
– Четыре дня назад. Припоминаете?
– Ко мне приходят ежедневно человек десять. Четыре дня назад… – Олеся на мгновение умолкла. – Пять женщин… Один мужчина… Уже легче – его звали Коля… Николай…
– Фамилия?
– Не знаю. Николай. Все.
– Чего он хотел?
– Тоже не знаю. Посетовал, что на душе тоскливо. Я сказала – смерть близко. Он не поверил, даже посмеялся, потом ушел. Значит, все-таки умер? Услышав о смерти, нельзя смеяться, она от этого только быстрее приходит. Смерть смеха не любит.
– Олеся, наконец-то мы заговорили о конкретных вещах. Вы за визит, или как там вы это называете, берете деньги?
– С вас ничего не возьму.
– Почему?
– Потому что вы пришли не ради себя. Но свое получите.
– Ну хватит уже загадок! – Теперь и у Шполы начало лопаться терпение. – Зачем люди идут к вам?
– Хотят знать будущее, когда черная полоса закончится. Я говорю, когда это произойдет, как и при каких обстоятельствах ее сменит белая, чтобы человек не упустил свою птицу удачи. Большинство людей невнимательны к себе…
– Об этом поговорим попозже. – Шпола, словно гончая, уже учуял след. – Николай Коваленко – вот как звали вашего посетителя. Он позвонил, а потом уже и сам пришел, так?
– Да.
– Вы принимали его в такой же обстановке?
– Разумеется. Я ведь объяснила почему.
– Хорошо. А эти сказочки о Пифиях и пчелках вы ему тоже рассказывали?
– Сказочки рассказывал дед Панас по телевизору, когда я была совсем маленькой.
Опять она за свое… Горелый даже зубами заскрипел. Чем дальше, тем больше ему не нравилась вся эта история, которая просто в голове не укладывалась и поэтому казалась еще более подозрительной. Хотя бы потому, что не было никакой возможности проверить слова этой пророчицы Олеси.
