Сажусь в машину, отъезжаем мы, и я говорю:
— Значит, ты и будешь Шипов, тот самый шофер директора?
— Ну? — откликается. — В котором смысле „тот самый“?
— Да в том, — говорю, — что тебя как раз, надо понимать, Сизов поминал, когда я сейчас в милиции был.
Шипов напрягся — аж шапка на затылке у него наморщилась.
— Как это? — говорит, чуть не зубами скрипя. — Милиции поминал?
— Нет, — успокаиваю. — Только мне. Минутку улучил.
— И что сказал?
— Найди, говорит, Шипова, директорского шофера, и передай ему, чтобы адвоката хорошего мне приискал. Иначе, говорит, потоплю по тем делам, которые за ним знаю.
— И все?
— Нет. Еще, сказал, пусть учтет, что на адвоката могут наехать те, которые стреляли. Поэтому адвоката пусть ищет не от своего имени, что-нибудь придумает, чтобы следов не оставлять.
— Ишь ты! — усмехается Шипов. — Как припекло, мозгами шевелить начал! Не ждал от него! А тебе, дед, вот что хочу сразу сказать — какие там делишки за мной ни водятся, а в безобразии, учиненном в квартире твоего друга, я не участвовал. Больше того, поймал бы мерзавцев — лично бы придушил, потому что они нам всю фишку поломали! Хозяин уже почти договорился с Пигаревым, чтобы новую совместную палатку открыть, да и у меня был свой интерес… Почему я Сизовых и удерживал, чтобы не очень на стариканов наезжали. Это чтобы недомолвок между нами не было, а то ещё вздумаешь меня милиции сдать!
— Да я, — говорю, — перепугался в усмерть. Так Сизову и сказал: мол, передать передам, и после этого забуду напрочь, как будто ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал. Охота мне лишние неприятности иметь!
— Правильно, дед, — говорит Шипов. — И больше ничего он не сказал?
— А больше и времени не было. Начальника как раз к телефону отозвали, почему у нас и пара минуток наедине выдалась, а тут начальник от телефона вернулся.
— Ясно… В общем, дед, забывай все это, как обещал, остальное — не твоя забота.
— Вот ты говоришь, что мерзавцев, которые над семьей Васильича такое учинили, ты бы собственными руками придушил, — замечаю я. — А Сизова защищать собираешься. Выходит, ты считаешь, что не Сизовы это были?
— Считаю, — говорит.
— И твой хозяин тоже так полагает.
— Он полагает, а я знаю наверняка. Незачем было Сизовым, при всей их дурости…
— Так что же он пошел чужую вину на себя брать?
— Значит, выгоду в том увидел… Все, дед. Больше ни о чем не спрашивай. Не твоего ума это дело. И хозяину — ни слова.
— Он с тебя шкуру сдерет, за какую-то самодеятельность?
