— А Эрик? Неужели ты думаешь, что собираясь провернуть такое, он бы доверил нам свою тайну?
— Спрошу по-другому: кому действительно выгодно нас утопить? Этим выстрелом он бьет сразу по двум мишеням, мстит мне и рушит планы Симона.
— Я видела его глаза, когда он смотрел на Джолин. Для него это действительно важно, а еще…
А еще я чувствовала: боль, отчаяние, бессильную злобу, не имеющую к нам никакого отношения. Не знаю, как, не понимаю, почему. И не уверена, что хочу это знать. Но не все в этом мире поддается объяснениям.
— Он прекрасный актер, а ты видела то, что хотела видеть.
— Тебе не кажется, что ты готов его обвинить, только потому что…
— Потому что?..
— Потому что вы двое терпеть не можете друг друга!
— Прости, что я не готов доверить ему свою жизнь после того, как он только чудом не убил тебя и моих друзей.
— Это осталось в прошлом!
— Люди не меняются так быстро, Тереза.
— Анри, ты же сам говорил, что…
— Я ошибался.
— Ошибаешься ты сейчас. Пожалуйста, не делай поспешных выводов. Позволь мне поговорить с ним.
— Нет.
Это прозвучало как приказ.
— Нет? — я приподняла брови. — То есть снова запрешь меня в Лавуа?
— Если потребуется.
— Мы столько говорили о доверии. Неужели мы так ему и не научились?
— Я больше не стану тобой рисковать. Жером прав, это не женские дела. И если Эльгер не способен держать сына в узде, возможно, это стоит поручить кому-то другому.
Взгляд Анри сейчас напоминал кардонийскую сталь в огне. Крючья браслета впились в запястье, с каждой минутой обжигая все сильнее. Да он действительно готов бросить вызов Эльгерам! И всему миру.
Подошла ближе, заключила его руки в ладони.
— Это касается нас двоих, и решение мы должны принимать вместе.
— Так же, как ты в Шато ле Туаре?
Я отшатнулась.
Смотрела на него в надежде, что он скажет что-то еще, но Анри молчал. Даже в лице не изменился.
— Если пойдешь к Эльгеру, — сказала негромко, но твердо, — перечеркнешь все, что между нами было.
Развернулась и вышла, оставив его наедине с газетой. Не знаю, куда подевались Жером и Гийом, но я была рада: видеть их сейчас совсем не хотелось. Пусть ругаются, пусть спорят до хрипоты, пусть решают свои мужские дела.
А мне пора дочку укладывать.
Мы с Кошмаром на пару ожесточенно драли: он — мягкий пушистый ковер, что в другие времена ему строжайше запрещалось, я — волосы щеткой. От ковра во все стороны летел пух и шерстинки, от моих волос — искры. Кот нагло пользовался тем, что мне сейчас не до ковров, а я просто не знала, как еще справиться с волнением. Вот и доставалось волосам, которые, кстати сказать, прилично так отросли. Пусть и не до прежней длины, но уже к тому приближались: в детстве няни и гувернантки только диву давались, как у меня это получается. Не знаю, как, но волосы и впрямь росли с небывалой скоростью.
