Прежде чем я успела раскрыть рот, Анри поднялся, схватил Эрика за локоть и рывком выдернул из кресла.
— Подожди снаружи.
Эльгер-младший выпрямился и стряхнул его руку.
— Потише, де Ларне. Ты же не хочешь снова испортить со мной отношения? Особенно сейчас.
Они замерли друг напротив друга — на краткий, но отчаянно напряженный миг. В чертах Эрика прорезалось что-то новое: неуловимо хищное и еще более опасное, чем безумие, к которому я почти привыкла. Но сейчас — глядя на стоявшего рядом с мужем не злого мальчика, но мужчину, я видела его совершенно другими глазами. Он изменился, и изменился сильно — насколько вообще способен измениться безумец, привыкший играть чужими жизнями так же, как и его отец. Да и насколько велико было его безумие, которым он прикрывался?..
От этих мыслей стало настолько не по себе, что я опомнилась лишь когда с треском захлопнулась дверь. Под пологом остались мы вдвоем.
— Демоны знает что! — прорычал Анри. — Как такое возможно?
— Леди Николь и леди Катарина ведь были дальними сестрами?
— Настолько дальними, что и представить страшно.
— Но ее кровь могла нести в себе частичку золотой мглы? Возможно, она была спящей…
— Мгла в спящем состоянии не способна причинить вред.
— Значит, Катарина умерла не от нее. Но это не отменяет того, что она могла просто удачно скрывать свою силу, — я сложила руки на груди и, наконец, поднялась. — Ведь о твоей матери тоже не многие знали. Иначе как объяснить, что антимагия хэандаме прижилась в крови Эрика? И не просто прижилась, но и позволила ему сохранить магию?
— Не представляю. Я не встречал упоминаний о таком. Никогда.
Анри вернулся к столу, чтобы снова поставить чернильницу поровнее. Я подошла и перехватила его руки.
— Я обещала ему помочь, и…
— Об этом нужно рассказать Эльгеру, Тереза. Немедленно.
— Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. Этот мальчишка за стеной…
— Этот мальчишка за стеной пережил кошмар!
Муж прищурился.
— Только не говори, что ты его жалеешь.
— Жалею? Да у меня волосы дыбом от того, что я видела! Но это не значит, что мы должны выдать его тайну отцу, который обрек его на медленную и мучительную казнь.
Анри усмехнулся и отошел к двери. Зачем-то запер ее на ключ.
Потом медленно приблизился ко мне. Положил руки на плечи — тяжело, впечатывая в пол.
— У тебя такая короткая память, Тереза? Уже забыла, что он сделал с Гийомом, с Жеромом, со всеми нами?
Нет, я не забыла, и при воспоминании об этом становилось не по себе еще больше.
