— Ты не позволишь забыть, — заметила я. — Даже если очень хочется.
— Я в этом виноват?
— Никто не виноват! — Крикнула я — благо, мой вопль поглотил полог, и добавила уже тише: — В замке Эльгера я осталась одна, но именно Эрик протянул мне руку. Я… я представляю, на что он способен. Но что плохого в том, если я помогу раскрыть тайну гибели его матери?
— Ты уверена, что ему нужно именно это? — Муж как следует меня встряхнул. — Что это не очередная игра? Ты хоть представляешь, что я пережил? Когда чувствовал тебя в Лигенбурге, твой страх, отчаяние и боль, когда думал, что не успею!
Ой, мамочки. Кажется, разозлился по-настоящему.
Но ведь ему не объяснишь, что Эрик не мог быть с Евгенией заодно — хотя бы потому, что я слышала все разговоры графини с Альмиром. Если расскажу об этом, придется объяснять, откуда у меня взялось прослушивающее устройство, и для чего… точнее, для кого оно предназначалось. Ох, нет.
— И снова ты делаешь все за моей спиной!
— Я ничего не делаю за твоей спиной, Анри!
Вырвалась и отступила на несколько шагов. Сможем ли мы начать доверять друг другу по-настоящему? Сможет ли Анри доверять мне вообще? Он слишком долго был один и слишком долго играл, даже наедине с собой — когда заставил себя поверить в то, что не способен на глубокие чувства.
— Я не говорила тебе, потому что не представляла, о чем! Эрик просил о помощи, но не объяснил, что именно мне предстоит сделать.
— И ты согласилась непонятно на что.
— Да! — Я глубоко вздохнула и подняла руки. — Но я тогда не выбирала между сотней распрекрасных вариантов. Приняла его помощь и взамен пообещала свою. Хотела посоветоваться с тобой, как быть, когда все немного уляжется, но… последний месяц у нас выдался несколько насыщенным, не находишь?
Я покачала головой.
— Анри, я понимаю, как тебе тяжело. Но и мне нелегко тоже. Я не просила о такой магии, но она — часть меня. Смерть со мной на всю жизнь, и день ото дня будет становиться все опаснее и сильнее. Ты сможешь любить меня такой? Такой, какая я есть? — Грудь сдавило от нехватки воздуха, а может, дышать мешал вставший поперек горла ком. — Потому что если не сможешь, то…
— Глупая. Какая же ты глупая.
Меня сгребли в объятия и прижали к себе. Так порывисто и крепко, что даже вырываться не хотелось.
— Думаешь, дело в твоей магии?
— Тогда в чем? — запрокинув голову, посмотрела ему в глаза.
— В том, что ты — мое все, Тереза. Твой брат был прав, когда говорил, что мужчина в ответе за свою женщину.
