— А я предупреждал, — заявил Анри, который даже не потрудился подняться.
— Ты предупреждал, что я не смогу ходить. Но не о том, что нам будет не на чем спать.
Анри продержался недолго: спустя миг мы хохотали уже вместе. При этом он еще умудрялся выбирать из моих волос конфетти, и сбрасывать его на пол. Разноцветные кружочки медленно оседали на ковер.
Отсмеявшись, муж все-таки решил осмотреть пострадавшую ножку. А я поднялась, завернулась в покрывало и по телу прошла легкая дрожь: ходить и впрямь было чувствительно, но стоило вспомнить о нашем очередном безумии, как внутри все сладко сжималось. Перевела взгляд за окно и… Сначала подумала, что кто-то взорвал перед нашими окнами гигантскую хлопушку. Только потом поняла — окна спальни выходят на канал, где нет пешеходных улиц.
За окном, медленно оседая в густую темную воду, падал снег. Белые хлопья кружились в безветрии, крупные и поменьше.
— Невероятно, — сказал муж, обнимая меня за плечи. — Похоже, ее величество синьора Лация тоже решила сделать тебе подарок.
Я подалась назад, перехватила сильные ладони.
— Да, — сказала негромко.
— Что?
— Да, я выйду за тебя замуж… снова.
Анри крепче прижал меня к себе.
— Я рад.
Снег усилился, а мы стояли и смотрели на него, на мельтешение молочного роя. На разгорающиеся огоньки окон в других домах, на медленно гаснущие на нашей коже узоры. И не было в этот миг никого счастливее во всем бесконечно огромном мире.
— До свидания, Марко! Спасибо вам! — Софи четко проговаривала каждое слово.
Смуглый темноглазый маэлонец расплылся в широкой улыбке.
— До свидания, Софи. Ты моя умница!
Дочь разве что на месте не запрыгала от счастья. Впрочем, Марко всегда был щедр на похвалу — возможно, отчасти именно это заставляло ее с усердием корпеть над словарями и тетрадями для письма. Она и впрямь делала успехи в маэлонском, и в этом была наша общая заслуга. Дома мы говорили только на местном языке и никак иначе. Если кто-то из нас забывал слово, Анри подсказывал. Если же муж был занят, приходилось идти за словарем и вспоминать. Зато благодаря этому у меня почти не осталось пробелов, а Софи уже неплохо общалась и понимала большую часть из того, что ей говорят. Даже нараспев и очень быстро.
— Хорошего дня, синьора Феро, — к моей руке он склонился в поцелуе, зажав ее между ладонями.
Синьора, которая уже успела побывать и леди, и мадам, мягко, но настойчиво отняла руку и улыбнулась в ответ.
— Хорошего дня, Марко. До завтра.
