— Да!
— Как же мне тогда хотелось кое-кому всыпать ремня… — добродушно признался Энцо.
— Дядюшка, ты всегда был слишком благороден, чтобы поднимать руку на детей, — Франческа обернулась к Софи и заговорила на вэлейском. — Мы обсуждали, что Анри никогда не влетало за шалости всерьез.
Дочь хихикнула, Энцо ухмыльнулся в усы: они давно уже были семьей. Это были их общие воспоминания, от которых становится тепло. Мои остались в Энгерии: сейчас матушка уже встречала гостей, Лави готовилась к своему первому зимнему балу, Демон грустил в стойле, а Луни в подвале. Винсент наверняка занят политикой и Луизой, а лорд Фрай — чтоб ему икалось три дня и три ночи без передыха — безопасностью Энгерии, ради которой пойдет по головам. Подумать только, год назад все было совсем иначе… Мы с Луизой ссорились по поводу цвета моего платья, а я задыхалась при одной только мысли, что придется вливаться в толпу танцующих. И все-таки ради Альберта была готова на все.
Волшебное время, детские мечты.
— Тереза? — Анри наклонился ко мне. — Все в порядке?
Да, разумеется! Я в восторге.
— Все прекрасно. Просто она… слишком шумная.
Иногда у меня создавалось ощущение, что Франческа сейчас запрыгает и захлопает в ладоши, как малахольная. Но практика общения с Евгенией подсказывала, что не всегда женщина ведет себя так, какова ее истинная суть. А еще я слишком хорошо помнила, каким взглядом окинула меня эта чересчур разговорчивая особа — оценивающим, от макушки до подола. Словно прикидывала, что же такого во мне нашел Анри. Впрочем, это выражение с ее лица ушло быстро, как талый снег по весне исчезает под горячими солнечными лучами. И дальше она только щебетала, щебетала и щебетала.
Птичка недоделанная.
— Когда Селеста сказала, что ты вернулся… я решила наведаться к вам и спросить: мы давно уже не собирались на праздники вместе. Отец будет счастлив, да и матушка тоже. Карнавал в этом году намечается просто потрясающий, я готовила костюм полгода. А судя по тому, что я слышала, нас ждет просто невероятный… фееричный bienfera!
Лорена и Энцо переглянулись.
— Мы бы с радостью, — пробормотал синьор Фьоренчелли в густые усы, — но…
— Ох, бросьте. Неужели мы позволим какой-то глупой неловкости испортить нам праздник?
Что-то подсказывает, что под неловкостью она имела в виду меня.
— В жизни всякое бывает, правда, Анри?
Франческа наклонила голову и посмотрела моему мужу прямо в глаза. Так откровенно не смотрят на случайных любовников или на бывших. Так, словно ждут подтверждения своей внутренней истории, в которой все совсем по-другому. Она совершенно не стеснялась моего присутствия, и уж тем более присутствия остальных. Скрывалось ли за ее вольностью желание показать, что меня не считают помехой или же она действительно так считала, не знаю. Просто желание уронить на нее елку стало непреодолимым.
