–Он нам постоянно мешает, говорит что атом должен быть мирным! – полковник испытал прилив сил от злости. – А где гарантия, что имперские сволочи думают так же?! А если они по нам завтра так ударят? А? Чем нам ответить? – речь опять затухла, но вдруг он вскинул опустившуюся было голову:
–Этот выскочка с носом стервятника только деньги забирает, грозит все закрыть! Мы ему еще покажем как боевых офицеров обижать!
Последние силы покинули полковника, и он заливисто захрапел. Двинув напоследок «боевому офицеру» армии алкоголиков в челюсть так, что хрустнули костяшки, Тридцатьседьмой выбрался из машины.
Мозг горит от полученной информации. Все-таки чутье его не подвело – опасность ближе, гораздо ближе, чем предполагалось. Взглянув на часы, он горестно обхватил голову – половина второго ночи. И агент за полконтинента от лаборатории, где через полтора часа проведут испытания ядерного оружия. Немного поразмыслив, он понял их логику – сохранить в тайне надземные или хуже того, атмосферные испытания невозможно. Треск счетчиков радиации выдаст с головой. И это чревато немалыми последствиями – близлежащие страны не оценят загрязнения своей территории. Плюс, теория, что взрыв в атмосфере вызовет цепную реакцию и весь кислород выгорит, хоть и казалась фантастичной, но, видимо, кое-кто решил все же поостеречься.
Взрывая же под землей, они максимум рискуют устроить землетрясение, которое легко можно списать на неожиданную тектоническую активность. Как любят говорить в Штабе: катастрофа, но не беда. А необходимые данные и параметры взрыва все равно получат. Скорее всего, лабораторию уже эвакуировали, так что ей суждено быть погребенной под завалами, будто никогда и не существовало.
Тщательно уничтожив все следы и забрав эмиттер, он посмотрел на спящих. Завтра утром ни один из них не будет помнить, что произошло и как они здесь оказались. Кое-кто даже будет мучиться жуткой головной болью и трещиной в челюсти.
«Неплохо. Надеюсь, что это надолго отобьёт ему желание посещать злачные места. У него же жена и дети» – злорадство немного рассеяло сгустившиеся тучи отчаяния. Растворившись в темноте, Тридцатьседьмой направился к точке эвакуации в пригородному лесу.
