| He was particularly rude and merciless on occasions when some young officer overslept himself or, for some other cause, came too late to drill, which not unfrequently was the case with Romashov. | Иногда же, обругав всю роту матерными словами, он поспешно, но едко прибавлял: - З-за исключением г-господ офицеров и подпрапорщика. Но особенно он бывал жесток и утеснителен в тех случаях, когда младший офицер опаздывал в роту, и это чаще всего испытывал на себе Ромашов. |
| Captain Sliva had a habit then of celebrating the victim's advent by forming the whole company into line, and, in a sharp voice, commanding "Attention!" After this he took up a position opposite the front rank, and in death-like silence waited, watch in hand and motionless, while the unpunctual officer, crushed with shame, sought his place in the line. | Еще издали заметив подпоручика, Слива командовал роте "смирно", точно устраивая опоздавшему иронически-почетную встречу, а сам неподвижно, с часами в руках, следил, как Ромашов, спотыкаясь от стыда и путаясь в шашке, долго не мог найти своего места. |
| Now and then Sliva increased the poor sinner's torture by putting to him the sarcastic question: | Иногда же он с яростною вежливостью спрашивал, не стесняясь того, что это слышали солдаты: |
| "Will your Honour allow the company to go on with the drill?" | "Я думаю, подпоручик, вы позволите продолжать?" |
| For Romashov he had, moreover, certain dainty phrases specially stored up, e.g. "I hope you slept well," or "Your Honour has, I suppose, as usual, had pleasant dreams?" etc., etc. When all these preludes were finished, he began to shower abuse and reproaches on his victim. | В другой раз осведомлялся с предупредительной заботливостью, но умышленно громко, о том, как подпоручик спал и что видел во сне. И только проделав одну из этих штучек, он отводил Ромашова в сторону и, глядя на него в упор круглыми рыбьими глазами, делал ему грубый выговор. |
| "Oh, I don't care," thought Romashov to himself in deep disgust as he approached his company. | "Эх, все равно уж! - думал с отчаянием Ромашов, подходя к роте. |
| "It is no worse to be here than in other places. |
