|
| "Don't be a fool," I repeated. | - Не глупите, - повторил я. |
| "But the other man said it, you don't deny that?" he pronounced distinctly, and looking in my face without flinching. | - Но вы не отрицаете, что тот, другой, это сказал? - произнес он внятно и не мигая глядел мне в лицо. |
| "No, I don't deny," said I, returning his gaze. | - Нет, не отрицаю, - сказал я, выдерживая его взгляд. |
| At last his eyes followed downwards the direction of my pointing finger. | Наконец он опустил глаза и посмотрел туда, куда я указывал ему пальцем. |
| He appeared at first uncomprehending, then confounded, and at last amazed and scared as though a dog had been a monster and he had never seen a dog before. | Сначала он как будто не понял, потом остолбенел, наконец на лице его отразилось изумление и испуг, словно собака была чудовищем, а он впервые увидел собаку. |
| "Nobody dreamt of insulting you," I said. | - Ни у кого и в мыслях не было оскорблять вас, -сказал я. |
| 'He contemplated the wretched animal, that moved no more than an effigy: it sat with ears pricked and its sharp muzzle pointed into the doorway, and suddenly snapped at a fly like a piece of mechanism. | Он смотрел на жалкое животное, сидевшее неподвижно, как изваяние; насторожив уши, собака повернула острую мордочку к двери и вдруг, как автомат, щелкнула зубами, целясь на пролетавшую муху. |
| ' I looked at him. | Я посмотрел на него. |
| The red of his fair sunburnt complexion deepened suddenly under the down of his cheeks, invaded his forehead, spread to the roots of his curly hair. | Румянец на его загорелых, покрытых пушком щеках внезапно потемнел и залил лоб до самых корней вьющихся волос. |
| His ears became intensely crimson, and even the clear blue of his eyes was darkened many shades by the rush of blood to his head. | Уши покраснели, и даже ясные голубые глаза стали гораздо темнее от прилива крови к голове. |
| His lips pouted a little, trembling as though he had been on the point of bursting into tears. | Губы слегка оттопырились и задрожали, словно он вот-вот разразится слезами. |
| I perceived he was incapable of pronouncing a word from the excess of his humiliation. | Я понял, что он не в силах выговорить ни единого слова, подавленный своим унижением. |
| From disappointment too-who knows? | И разочарованием - кто знает? |
| Perhaps he looked forward to that hammering he was going to give me for rehabilitation, for appeasement? | Возможно, он хотел этой потасовки, которую намеревался мне навязать для своей реабилитации, для успокоения? |
