|
| His skipper had come up noiselessly, in pyjamas and with his sleeping-jacket flung wide open. | Шкипер бесшумно поднялся на мостик; он был в пижаме, и широко распахнутая куртка открывала голую грудь. |
| Red of face, only half awake, the left eye partly closed, the right staring stupid and glassy, he hung his big head over the chart and scratched his ribs sleepily. | Он еще не совсем проснулся; лицо у него было красное, левый глаз полузакрыт, правый, мутный, тупо вытаращен; свесив свою большую голову над картой, он сонно чесал себе бок. |
| There was something obscene in the sight of his naked flesh. | Было что-то непристойное в этом голом теле. |
| His bared breast glistened soft and greasy as though he had sweated out his fat in his sleep. | Г рудь его, мягкая и сильная, лоснилась, словно он вспотел во сне, и из пор выступил жир. |
| He pronounced a professional remark in a voice harsh and dead, resembling the rasping sound of a wood-file on the edge of a plank; the fold of his double chin hung like a bag triced up close under the hinge of his jaw. Jim started, and his answer was full of deference; but the odious and fleshy figure, as though seen for the first time in a revealing moment, fixed itself in his memory for ever as the incarnation of everything vile and base that lurks in the world we love: in our own hearts we trust for our salvation, in the men that surround us, in the sights that fill our eyes, in the sounds that fill our ears, and in the air that fills our lungs. | Он сделал какое-то профессиональное замечание голосом хриплым и безжизненным, напоминающим скрежет пилы, врезающейся в доску; складка его двойного подбородка свисала, как мешок, подвязанный к челюсти; Джим вздрогнул и ответил очень почтительно; но отвратительная мясистая фигура, словно увиденная впервые в минуту просветления, навсегда запечатлелась в его памяти как воплощение всего порочного и подлого, что таится в мире, нами любимом: оно таится в наших сердцах, которым мы вверяем наше спасение; в людях, нас окружающих; в картинах, какие раскрываются перед нашими глазами; в звуках, касающихся нашего слуха; в воздухе, наполняющем наши легкие. |
| The thin gold shaving of the moon floating slowly downwards had lost itself on the darkened surface of the waters, and the eternity beyond the sky seemed to come down nearer to the earth, with the augmented glitter of the stars, with the more profound sombreness in the lustre of the half-transparent dome covering the flat disc of an opaque sea. |
