|
| 'How steady she goes,' thought Jim with wonder, with something like gratitude for this high peace of sea and sky. | "Как ровно идет судно", - с удивлением подумал Джим, с какою-то благодарностью воспринимая великий покой моря и неба. |
| At such times his thoughts would be full of valorous deeds: he loved these dreams and the success of his imaginary achievements. | В такие минуты мысли его вращались в кругу доблестных подвигов, он любил эти мечты и успех своих воображаемых достижений. |
| They were the best parts of life, its secret truth, its hidden reality. | То было лучшее в жизни, тайная ее истина, скрытая ее реальность. |
| They had a gorgeous virility, the charm of vagueness, they passed before him with an heroic tread; they carried his soul away with them and made it drunk with the divine philtre of an unbounded confidence in itself. | В этих мечтах была великолепная мужественность, очарование неуловимого, они проходили перед ним героической процессией, они увлекали его душу и опьяняли ее божественным напитком - безграничной верой в самое себя. |
| There was nothing he could not face. | Не было ничего, чему бы он не смог противостоять. |
| He was so pleased with the idea that he smiled, keeping perfunctorily his eyes ahead; and when he happened to glance back he saw the white streak of the wake drawn as straight by the ship's keel upon the sea as the black line drawn by the pencil upon the chart. | Эта мысль так ему понравилась, что он улыбнулся, беспечно глядя вперед; оглянувшись, он увидел белую полосу кильватера, проведенную по морю килем судна, - полосу такую же прямую, как черная линия, проведенная карандашом на карте. |
| The ash-buckets racketed, clanking up and down the stoke-hold ventilators, and this tin-pot clatter warned him the end of his watch was near. | Ведра с золой ударялись о вентиляторы кочегарки, и этот металлический стук напомнил ему, что близится конец его вахты. |
| He sighed with content, with regret as well at having to part from that serenity which fostered the adventurous freedom of his thoughts. | Он вздохнул с удовольствием, но в то же время пожалел, что приходится расставаться с этим невозмутимым спокойствием, поощряющим свободные дерзания его мыслей. |
| He was a little sleepy too, and felt a pleasurable languor running through every limb as though all the blood in his body had turned to warm milk. | Ему немножко хотелось спать, он ощущал приятную усталость во всем теле, словно вся кровь его превратилась в теплое молоко. |
