| Любовь, как бы варварски мы ни извращали и ни искажали значение этого слова, - страсть похвальная и разумная и может стать неодолимой только в случае взаимности; ибо хотя описание повелевает нам любить врагов наших, но отсюда не следует, чтобы мы любили их той горячей любовью, какую естественно питаем к нашим друзьям; и еще менее, чтобы мы жертвовали им нашей жизнью и тем, что должно быть нам дороже жизни, - нашей невинностью. |
| Now in what light, but that of an enemy, can a reasonable woman regard the man who solicits her to entail on herself all the misery I have described to you, and who would purchase to himself a short, trivial, contemptible pleasure, so greatly at her expense! | А кого же, как не врага, может видеть рассудительная женщина в мужчине, который хочет возложить на нее все описанные мной бедствия ради краткого, пошлого, презренного наслаждения, купленного в значительной мере за ее счет! |
| For, by the laws of custom, the whole shame, with all its dreadful consequences, falls intirely upon her. | Ведь обычно весь позор со всеми его ужасными последствиями падает всецело на женщину. |
| Can love, which always seeks the good of its object, attempt to betray a woman into a bargain where she is so greatly to be the loser? | Разве может любовь, которая всегда ищет добра любимому предмету, пытаться вовлечь женщину в столь убыточную для нее сделку? |
| If such corrupter, therefore, should have the impudence to pretend a real affection for her, ought not the woman to regard him not only as an enemy, but as the worst of all enemies, a false, designing, treacherous, pretended friend, who intends not only to debauch her body, but her understanding at the same time?" | Поэтому, если такой соблазнитель имеет бесстыдство притворно уверять женщину в искренности своего чувства к ней, разве не обязана она смотреть на него не просто как на врага, но как на злейшего из врагов - как на ложного, коварного, вероломного, притворного друга, который замышляет растлить не только ее тело, но также и разум ее? Тут Дженни стала выражать глубокое сокрушение. |
| Here Jenny expressing great concern, Allworthy paused a moment, and then proceeded: | Олверти помедлил немного и потом продолжал: |
| "I have talked thus to you, child, not to insult you for what is past and irrevocable, but to caution and strengthen you for the future. | - Я сказал все это, дитя мое, не с тем, чтобы тебя выбранить за то, что прошло и непоправимо, но чтобы предостеречь и укрепить на будущее время. |
