| The need of love burned ardently within him. When he had passed his eighteenth year, woman began to present herself more frequently in his dreams; listening to philosophical discussions, he still beheld her, fresh, black-eyed, tender; before him constantly flitted her elastic bosom, her soft, bare arms; the very gown which clung about her youthful yet well-rounded limbs breathed into his visions a certain inexpressible sensuousness. | Потребность любви вспыхнула в нем живо, когда он перешел за восемнадцать лет. Женщина чаще стала представляться горячим мечтам его; он, слушая философические диспуты, видел ее поминутно, свежую, черноокую, нежную. Пред ним беспрерывно мелькали ее сверкающие, упругие перси, нежная, прекрасная, вся обнаженная рука; самое платье, облипавшее вокруг ее девственных и вместе мощных членов, дышало в мечтах его каким-то невыразимым сладострастием. |
| He carefully concealed this impulse of his passionate young soul from his comrades, because in that age it was held shameful and dishonourable for a Cossack to think of love and a wife before he had tasted battle. | Он тщательно скрывал от своих товарищей эти движения страстной юношеской души, потому что в тогдашний век было стыдно и бесчестно думать козаку о женщине и любви, не отведав битвы. |
