Это ему понравилось.
— Так и сделаем.
Через три дня были организованы учения. В десяти километрах от передовых позиций саперы успели подготовить учебный полигон. С большой точностью они под руководством генерала Брынзова воспроизвели копию перекопских позиций противника и первых его трех траншей.
Еще накануне мы с Левиным обучали пехотный батальон наступать при поддержке минометов. Много при этом обнаружилось недостатков. Бойцы спешили, плохо приноравливаясь к медленному полету мин. Командир батальона, давая сигнал на перемещение огневого зала, забывал о медленном полете мин и тут же поднимал роты для атаки последующих траншей. Это могло привести к поражению их своим же огнем.
Но вот все готово к показному учению. «Противник» — чучела с немецкими касками — в траншеях. С нашей стороны — стрелки в глубоких окопах и минометчики.
На полигоне командиры рот и батальонов трех стрелковых дивизий, которые должны были наступать с самой удаленной, южной части плацдарма.
Пехотный батальон под прикрытием минометного огневого вала по нескольку раз атаковал траншеи «противника». Постепенно взаимодействие было налажено, пехотинцы стали уверенно бежать за перемещающимися разрывами мин. К концу учения произошел прискорбный случай: огневой вал задел наступавших, и несколько человек получили ранения.
Произошло это потому, что некоторые мины не дошли до цели, так как при стрельбе использовались отсыревшие заряды. Немедленно было отдано распоряжение тщательно просушить все заряды.
26 февраля в штабе 51-й армии вновь собралось совещание. Сюда прибыли Маршал Советского Союза А. М. Василевский, генерал армии Ф. И. Толбухин, генерал-лейтенанты С. С. Бирюзов, Н. П. Анисимов, Н. Е. Субботин и другие.
Командующий артиллерией фронта генерал-лейтенант С. А. Краснопевцев сообщил, что из-за весенней распутицы прекратился подвоз боеприпасов.
Потом поднялся генерал-лейтенант Н. П. Анисимов, начальник управления тыла 4-го Украинского фронта.
Высокий блондин с приветливым, дружелюбным лицом, он производил впечатление человека с мягким, уступчивым характером. Может быть, таким он и был в общежитии, в обычных взаимоотношениях с людьми. Но на службе его знали другим. Армии должны иметь все, что им необходимо. Заботиться об этом — его долг. И тут он не допускал ни для себя, ни для подчиненных никаких поблажек. В трудных обстоятельствах он не грозил сослуживцам, не оглушал их начальственными окриками, а своим ровным голосом говорил: нужно сделать так-то и то-то. И каждый делал все, что от него требовалось.
