В квартире Нари стоял гомон. Время катило к пяти утра, уже рассвело, и на ногах я была не самые простые сутки в жизни, хотя, конечно, стоило вычесть из них пьяный сон. Впрочем, меня все равно пошатывало, и я с жадностью смотрела на огромную двуспальную кровать. Такие во времена моего детства называли довольно неприличным словом, имеющим отдаленное отношение ко взлетно-посадочным полосам.
Приехал Циньшань, за ним пожаловала еще пара глав кланов, и началась бесконечная разборка, в которой я и слова понять не могла. Припоминались старые обиды, а Нари вообще подняла эпизод полувековой давности, в котором как-то участвовал Циньшань, после чего головой поник даже не склонный к унынию Чжаён. Я его очень хорошо понимала: у Нари было три сотни лет без него; пожалуй, вся моя ситуация с Ямато (отсутствующая, прямо сказать, но какая есть) смотрелась смешно на фоне этой нешуточной драмы. Я смутно знала из курса литературы, что корейские студенты, согласно некоторым небылицам, страшно боялись кумихо и гнали прочь всяких красивых женщин, чтобы не попасться оборотню. А тут еще, по всей видимости, различие в социальном происхождении роль играет. Я с силой потерла лоб рукой, чтобы удержаться в реальности и не завалиться на привлекательную кровать. Хваран – элита из элит, неважно, что ему двадцать шесть. Она из низов, кисэн, как говорил Ямато, уж не врал ли? Профессиональная красавица. Может статься, автор каких-нибудь известных стихов, женщина-то явно непростая, непростых достоинств. Но происхождение! Хотя сейчас другие времена, и, может…
– Не может, – сделал большие глаза Ямато, входя в комнату, и я в очередной раз за сутки почувствовала себя полной идиоткой.
Не хватало только вслух начать разговаривать.
– Нет. – Ямато закрыл за собой дверь и вытянулся, прислонился затылком к металлической плашке. – Ты молчишь, это я читаю мысли. Извини, пожалуйста, вот-вот прекращу. Прекратил. У тебя очень эмоциональные высказывания и образы, такие я воспринимаю легко, особенно когда забываюсь.
Выглядел он, прямо сказать, не очень: по-прежнему бледный, мешки под глазами, как будто осунулся и похудел. Впрочем, в таком виде Ямато казался чуть ли не красивее. Я зажмурилась, прикидывая, прочитал ли он эти мысли. Но Ямато молчал, и тогда я рискнула:
– Что это было за «нет»?
– Самое обычное. Ты все правильно решила, между ними не только триста лет разницы, но и разное воспитание, разное положение, разные социальные слои. Она, вероятно, будет занимать самые шикарные посты и уже прямо сейчас имеет хорошие деньги. Не благодаря второй сущности, нет. Я бы сказал, вопреки. А он, может, еще десяток лет пробудет вечно юным ольччаном. И перебиваться будет на деньги клана. И все равно, Нина, все равно она никогда до него не дотянет. В этом и драма.
