После тяжелого дня эта мысль делает меня счастливой, и я начинаю выкрикивать строчки вместе с ребятами. Они сочинили уже достаточно много, как вдруг кто-то выкрикивает очередную глупость:
– И почему ты просто не дашь мне съесть черепаший суп?
Скай охает от возмущения, но затем все смеются.
К десяти часам смех так и не утихает. Мы насмеялись и надурачились от души. Скай лежит на полу, раскинувшись поперек меня.
– Давай отвезем тебя домой, малявка, – говорит она. – Завтра в школу.
– Я ночую у тебя! – ору я.
– Правда?
– Так написано в записке, так что да.
– Круто! Пижамная вечеринка.
– Нужно закидать чей-нибудь дом туалетной бумагой, – заявляю я.
– Да, нужно закидать чей-нибудь дом. Только чей?
– Не знаю, – отвечаю я, а следом поднимаю руку, будто она учитель. – Ксандера!
Она хихикает:
– Кто хочет закидать туалетной бумагой дом Ксандера?
Глядя на нас, парни стонут.
– Вы нам не нужны. – Я встаю. – Пойдем.
Скай выбегает вперед, и как только я подхожу к двери, меня тянут за руку. Я оборачиваюсь и упираюсь лицом в грудь Мейсона. Мы стоим в тускло освещенном коридоре.
Он целует меня в щеку:
– Ты ушла, не попрощавшись.
Я отступаю и заглядываю ему в глаза:
– Я…
Он моргает:
– Значит, ты и Ксандер?
– Думаю, да.
– Ты уверена, что впишешься?
Я точно знаю, что он имеет в виду, но когда в голове всплывает образ Ксандера, я киваю.
Мейсон лениво пожимает плечами:
– Ты знаешь, где меня найти. – И с этими словами он исчезает в подсобке.
Мы со Скай держим в руках по два рулона туалетной бумаги и смотрим на огороженный забором дом Ксандера.
– Не рановато ли? – спрашивает Скай. – Еще нет и половины одиннадцатого. Свет в доме включен.
– Для хорошей шутки никогда не рано. Главный вопрос: как мы проберемся во двор? – Я пытаюсь протиснуться между двумя железными прутьями, но мое бедро застревает, и я начинаю смеяться.
– Ты когда-нибудь в жизни была такой безответственной? – спрашивает Скай.
– Не думаю.
– Ты смешная, когда ведешь себя безрассудно.
Скай берет меня под мышки и, хохоча, пытается вытащить. Наконец она освобождает меня, и мы падаем на землю – я приземляюсь на нее.
– Давай просто обмотаем забор.
– А Ксандеру это тоже, как и нам, покажется смешным? – спрашивает она.
Понятия не имею.
– Конечно.
На улице темно, но мы умудряемся обмотать прутья забора бумагой. Когда это молодость приносила так много веселья? Через минуту я понимаю, что видеть стало легче, а еще через минуту осознаю, что кто-то светит фонариком прямо на наши руки. Этот человек откашливается.
