Скай мешкает, но потом все же уходит. Я пишу записку, что переночую у Скай, и оставляю ее на стойке. Закидываю вещи в рюкзак и запираю за собой дверь.
* * *
Мы входим в почти пустой «Скрим Шаут». Скай вопросительно вскидывает голову, и бармен показывает на дверь сбоку от сцены. Тогда она идет через клуб прямо к этой двери. В тусклый коридор просачивается музыка из подсобки, и мы идем на звук. Ребята сидят на диванчиках в небольшой подсобке, и когда мы заходим, все поднимают головы.
Генри встречает Скай песней, аккомпанируя себе на гитаре:
– А вот и моя красавица.
Она улыбается и втискивается на диван между ним и подлокотником.
Мейсон подмигивает мне:
– Привет, Кайман.
– Привет. – Скидываю рюкзак у стены и, найдя место на полу, устраиваюсь поудобнее.
Мне хочется просто растечься по полу и ненадолго исчезнуть. И похоже, у меня получается, ребята начинают дурачиться со словами и музыкой, и я позволяю смешанным мелодиям вокруг проникнуть в себя.
Барабанщик Деррик вразнобой поет про свой день. Как он ехал на машине и слушал радио. Как пошел в магазин и купил молоко… Я отключаюсь до тех пор, пока он не задает вопрос:
– Что рифмуется с «пожарным краном»?
Мейсон становится серьезным, и мне кажется, он скажет что-то вроде: «Не будь идиотом. Почему ты поешь про пожарный кран?», – но вместо этого он отвечает:
– Не знаю, «проволочный тиран»?
– А кто это такой? – спрашивает Генри.
– Ну знаешь, тот, кто хранит проволоку. Это набирающая силу эпидемия.
Я посмеиваюсь.
– Может, «утомительная тирада»? – спрашивает Скай. – Хорошо рифмуется.
– Это наша утомительная тирада о бесполезном пожарном кране, – поет Генри.
Мейсон смеется:
– Это наша утомительная тирада о Генри, проволочном тиране.
– Как тирада может быть утомительной? – спрашиваю я. – Разве тирады от природы не оживленные?
Генри берет аккорд, с минуту смотрит на потолок, а затем, сыграв еще несколько аккордов, поет:
– Меня так утомила одна и та же долголетняя тирада, когда мне всего лишь нужен второй шанс.
– Отлично. – Мейсон тычет в него. – Давайте назовем песню «Пожарный кран».
Ребята смеются, но когда они начинают выкрикивать еще строчки о прощении и втором шансе, Деррик записывает все это в блокнот. Даже не верится, что я только что стала свидетелем рождения песни, которая началась со слов «пожарный кран». Странно видеть, как что-то создается из ничего. Я думаю о себе и о том, как Ксандер пытается создать что-то из моей никчемной жизни. И даже вроде как создал. Из моей песни он взял нелепость, тот самый пожарный кран, и дал мне понять, что из этого может получиться что-то другое, что-то стоящее.
