- Здорово, Максим!
- Здорово, Кузьмич! - с радостной готовностью откликнулся отец.
- Тюкаешь?
- Да вот, Кузьмич, тюкали с сыном. Дровишки кололи.
Звеньевой неопределенно хмыкнул, перегнулся и подтянул подпруги, мельком и меня окинул цепким взглядом человека, привыкшего к власти.
- На работу не собираешься? Или нонче баню топить... сына купать?
- Да я вчера топил. Пойду.
Лицо звеньевого повеселело, прояснилось.
- Тогда готовь харчи и жди. За тобой шофер заедет.
- А что, Кузьмич, делать?
- Траншеи под силос вычищать.
- Это мы умеем!
Отец вышел во двор. Оттуда донеслось:
- Я что-то путаю, Иваныч. Федор чи Петька?
- Корреспондент. А тот, кандидат, в Москве. Он, Кузьмич, в доктора выбивается.
- Да-а, - протянул звеньевой. - Сыновья у тебя в большие люди вышли. За весь хутор.
- Семя здоровое, - не преминул похвалиться отец. - Яблочко от яблони далеко не падает.
- Ого! - крякнул звеньевой. - Не падает. Вон аж куда залетело: в Москву!
И оба засмеялись.
Перебросившись еще несколькими фразами с отцом, звеньевой стегнул кобылу плеткой и рысью потрусил по улице. Сидел прямо, не горбясь, по-хозяйски оглядывая дворы.
Только отец вернулся во двор, мать принялась стыдить его:
- Нетерпячка на тебя напала, все хвалишься. Своим умом надо хвалиться, а что наши дети умные, и без тебя кажный знает.
- Не одному Василю гордиться сыном, - защищался отец, белея сивой головой. - Дай и я чуток похвалюсь.
С бодрым настроением он вскоре уехал на работу, а я отправился в контору.
Глава пятая
У ЧИЧИКИНА КУРГАНА
Чисто, до синевы выбритый, в накрахмаленной рубахе и в аккуратно выглаженном костюме, Босов имел вид свежего, хорошо выспавшегося человека. Поздоровавшись, он сказал:
- А все-таки тот старичок явился!
- Неужели?
- Я тебе говорю! Пришел, я подписал ему бумажку, друг другу раскланялись - и никакой обиды. Обычное дело. А ему на будущее наука. Постепенно все приучатся к порядку.
Целый день он возил меня в газике по фермам и полям, толково давал пояснения; старых колхозников не всех он знал в лицо, больше разговаривал с молодыми, зато механизаторов, и молодых и старых, угадывал издали, называл каждого по имени либо по отчеству, был неизменно приветлив и всем пожимал руки, бесконечно повторяя:
- Наша ударная сила! Опора колхоза.
Перед вечером он показал мне шестнадцатиквартирный двухэтажный дом, который стоял на берегу Касаута, ниже маслобойни. Дом обычный, каких великое множество я видел в совхозах, рабочих поселках и колхозах, но Босов гордился им:
