Да и окрест
Вещает колокол о драме
И вечный крест.
Как Савастийские святые,
Шли до конца.
Ждут сорок душ венцы златые
Плюс два венца.
Ветераны
Война… Убогая, хромая…
Всю жизнь преобразила в рану.
Пять лет сквозь ад кромешный к маю
Шли страстотерпцы-ветераны.
Как из Египетского плена,
Перекроив войну-пустыню,
Не преклонившие колена,
Их души шествуют доныне.
И ветераны-пилигримы
Прошли, Всевышнему внимая,
Как купина, неопалимы,
К победному седому маю.
Как видно, свет сошёлся клином,
И мир страданья пережил,
В то время Гитлер над Берлином
В бессилье с вороньём кружил.
Но полегла воронья стая,
И «мессеров» померк металл,
И, над Берлином пролетая,
Вторым Иудой Гитлер стал.
Бойцы, как будто пилигримы,
В военной форме, с орденами,
Идут, идут неутомимо —
Их тени где-то рядом с нами.
Когда бы знал Иосиф Бродский,
Что снова вечности коснулся,
Про пилигрима спел Высоцкий —
Он лишь из боя не вернулся.
И спета Господу «Осанна!» —
Земля очистилась, встряхнулась —
То песнь седого ветерана
За Пасхой вслед весной вернулась.
Ветеран (Александру Жукову)
Я Вам подарила зелёные розы
За майские строки, за майский мотив,
И, вытканы шёлком зелёной вискозы,
Стояли деревья, листву наклонив.
О го́дах военных, о го́дах далеких
Вы пели с гитарой, свет в окнах горел.
…Смотрелись деревья в зеркала высоких
Оконных проёмов у стен ЦДЛ.
О нём – ветеране, седом и бесстрашном, —
Звучала гитара, и пела струна,
О том, кто живёт уже веком вчерашним,
О том, о котором забыла страна.
О тех, кому память давно изменила,
О том, кому память навеки верна,
И как это страшно, и как это было,
Когда ему снилась и снилась война.
Про орден в ладони, как уголь горящий,
И жгущий нам души, и жгущий сердца,
Про взгляд ветерана, без звука кричащий,
О нём, о прошедшем войну до конца.
И майской Победой рассыпался вечер,
Рассыпав вокруг соловьиную трель,
И вечный старик за победою вечной
Идет сквозь зелёной листвы акварель.
Идет, а в глазах непролитые слёзы,
Идет в сорок пятом по майской весне.
…Я вам подарила зелёные розы
За вечные строки о вечной войне.
Новый век
Век не исчерпан, только начат,
Но время набирает ход.
Спешат минуты, дни, а значит,
Всё так же мчит за годом год.
Листву роняя, дождь роняя,
Ушли и осень, и весна.
Я тщетно время догоняю,
И не догнать – обречена.
Прозрачным снегом заметает
Листву замерзшую январь.
Февраль завьюжит, март растает,
И щебет птиц звенит, как встарь.
Уж вечность лето в год вплетает,
Струится с неба дождь и свет.
Глядишь – и лето улетает,
И не одно, а много лет.
То суетимся мы, то ропщем,
