| К великой радости Артура, новый ректор резко критиковал университетское начальство за те бессмысленные ограничения, которыми оно раздражало студентов. |
| "I have had a good deal of experience in guiding young people," he said; "and I make it a rule never to prohibit anything without a good reason. | - У меня большой опыт по воспитанию юношества, - сказал он. - Ни в чем не мешать молодежи без достаточных к тому основании - вот мое правило. |
| There are very few young men who will give much trouble if proper consideration and respect for their personality are shown to them. | Если с молодежью хорошо обращаться, уважать ее, то редкий юноша доставит старшим большие огорчения. |
| But, of course, the most docile horse will kick if you are always jerking at the rein." | Но ведь и смирная лошадь станет брыкаться, если постоянно дергать поводья. |
| Arthur opened his eyes wide; he had not expected to hear the students' cause pleaded by the new Director. | Артур широко открыл глаза. Он не ожидал найти в новом ректоре защитника студенческих интересов. |
| Montanelli took no part in the discussion; its subject, apparently, did not interest him. | Монтанелли не принимал участия в разговоре, видимо, не интересуясь этим вопросом. |
| The expression of his face was so unutterably hopeless and weary that Father Cardi broke off suddenly. | Вид у него был такой усталый, такой подавленный, что отец Карди вдруг сказал: |
| "I am afraid I have overtired you, Canon. | - Боюсь, я вас утомил, отец каноник. |
| You must forgive my talkativeness; I am hot upon this subject and forget that others may grow weary of it." | Простите меня за болтливость. Я слишком горячо принимаю к сердцу этот вопрос и забываю, что другим он, может быть, надоел. |
| "On the contrary, I was much interested." | - Напротив, меня это очень интересует. |
| Montanelli was not given to stereotyped politeness, and his tone jarred uncomfortably upon Arthur. | Монтанелли никогда не удавалась показная вежливость, и Артура покоробил его тон. |
| When Father Cardi went to his own room Montanelli turned to Arthur with the intent and brooding look that his face had worn all the evening. | Когда отец Карди ушел, Монтанелли повернулся к Артуру и посмотрел на него с тем задумчивым, озабоченным выражением, которое весь вечер не сходило с его лица. |
