— Да… И секретарша классная… Виктория не ревнует?
— Возможно, — улыбнулся банкир. — Она ведь и сама из секретарш.
— Неужели? А так не скажешь…
— Вытравливаем потихоньку. Я тоже долго не мог привыкнуть к новой квартире, даче… Всю молодость прожил в каких-то маленьких вонючих комнатушках, а тут — одна спальня метров шестьдесят… Иногда так и хочется забиться в уголок, накрыться старым одеялом…
— Мне кажется, Виктория немного успокоилась?
— Внешне — да. А так… Я-то вижу, как она напряжена. Сегодня днем случайно уронил при ней авторучку, так Вика прямо выгнулась вся, как кошка.
— Я думаю, на это и рассчитано.
— Что?!
— Да то, что происходит! Ее же явно запугивают, тот же кошелек — элементарная подстава.
— То есть все это несерьезно?
Панкратов отметил надежду, прозвучавшую в голосе Веригина, но обнадеживать его не стал:
— Наоборот. Ее таким образом предупреждают. А возможно, не ее даже, а вас — через жену.
— Меня не о чем предупреждать. — Стас спокойно посмотрел на майора. — Я делаю свою бизнес, в чужие дела не лезу… В долг не даю, сам никому не должен… Я абсолютно чист!
— Тогда вас пора выставлять в музее. За пуленепробиваемым стеклом.
Стас неопределенно хмыкнул, и майор отметил, что в глазах банкира мелькнула злобная искорка, которая мгновенно погасла: взял себя в руки или решил, что никаких оснований для злости нет?
— Валентин, — голос Веригина был абсолютно спокоен. — Нельзя ближе к делу? В последнее время я что-то плохо реагирую на шутки.
— Что ж… — кивнул Панкратов. — Но тогда наберитесь терпения. Придется послушать одну историю… Итак, давным-давно, лет десять, а может и больше, назад, в малюсенькой вонючей комнатушке жил чистый, умный, но почему-то бедный человек. И довелось ему как-то познакомиться с другим, тоже неглупым по-своему, но грязным существом, которое сидело на куче денег, не зная, что с ними делать…
— Похоже на сюжет мультфильма! — банкир сказал это без улыбки, но голос его был по-прежнему спокоен.
— Я продолжаю… Итак, этот самый грязнуля нанял нашего чистенького, и тот эти самые его деньги тоже почистил. И стал так ловко ими управлять, что постепенно у его приятеля возникло беспокойство и желание напомнить, кто из них главный…
Внезапно, оборвав себя на полуслове, Панкратов протянул руку к письменному столу хозяина и взял с него фотографию в изящной резной оправе. Задумчиво рассматривая снимок, сделанный на фоне Белого дома, «украшенного» черным пятном пожара, майор покачал головой:
