– С какой стати фрицу выделили плацкартное место? – ворчливо спросил молодой полковник. – Гоните на свалку.
К «Юнкерсу» стали подходить другие пилоты, в основном отправляющаяся на фронт необстрелянная молодёжь. Окончив необходимые для стоянки манипуляции, капитан раскрыл настежь дверь и грозно прикрикнул:
– А ну прочь от личного самолёта Гитлера!
– Шутишь? – огрызнулся полковник.
– Очки надень и посмотри на эмблему и бортовой номер.
– Небось на аэродроме застрял, а танкисты отдали вам, – насмешливо выкрикнули из толпы.
Капитан поставил трапик и помог генералу спуститься вниз. Лётчики сдавленно охнули, большинство из них впервые увидели «живого» немца, а генерала с белыми отложными лацканами впервые увидели все. Олег подтащил к двери свой багаж, включая кофр с документами, умышленно расстегнул плащ с курткой, дабы показать ожерелье крестов, и встал в проходе. Возникшую паузу прервал всё тот же неугомонный полковник:
– Он сам прилетел! Будет у Сталина просить сепаратного мира!
Добавляя к непрерывным сигналам мат, шофера двух «эмок» с трудом протолкнулись сквозь толпу. Из первой машины вышел Пётр Николаевич и громко крикнул:
– Чего встал, Студент, или боишься объятий поклонников?
Олег указал на багаж:
– Без подмоги не обойтись, здесь документов на сотню килограмм.
Легковушка подкатила к самому трапу, что действительно спасло от крепких объятий. Слово «Студент» пронеслось громовым эхом и ударило по капитану. Его насильно уволокли в штаб, где приступили к допросу под бутылочку коньяка. Лейтенантов, понятное дело, не впустили, и молодые пилоты остались глазекать на популярного среди лётчиков и таинственного Студента.
Из второй машины вышел генерал НКВД с милиционером. Пленного вежливо пригласили на заднее сиденье, а сержанта милиции поставили часовым у «самолёта фюрера».
– Зачем охранять обычный почтово-пассажирский самолёт? – удивился Олег.
Пётр Николаевич засмеялся, по-дружески обнял и пояснил:
– Обычный, как ты выразился, самолёт никому не интересен, а этот маневр даст повод для слухов.
– Ловко придумано. Иностранцы не смогут пройти на военный объект, и тайна «личного самолёта фюрера» останется нераскрытой.
– Сейчас каждая мелочь важна, люди тяжело живут, почти впроголодь. Женщины и дети по двенадцать часов стоят у станков.
– Из этого, – Олег кивнул на пленного, – надо выудить пользу.
– Он порученец из окружения фюрера, полетел сладкой конфеткой к горькой пилюле.
– Почему турнули Манштейна? Все фельдмаршалы биты, а сняли только его.
