— Я… знаете, я вам очень благодарна. И памятник чудесный. Вы не думайте, что это блажь, просто…
— Да понимаю я все. — Роман толкнул Симу плечом. — Я же на кладбище работаю, всякого навидался. Смерть — она и есть смерть, горе для оставшихся, хоть кто умрет, всегда есть кто-то, кто плачет по умершему. И я вам так скажу, девки: поистине никчемной должна быть жизнь, если не найдется никого, кто оплачет смерть. Так что, судя по тому, как ты убиваешься, кот этот был достойной личностью и прожил хорошую кошачью жизнь.
— А мышей как ловил на даче! А умный какой был! — Сима должна рассказать, объяснить! — Я когда его увидела — это, знаете, была любовь с первого взгляда! Вот так глянула — и пропала, мое сердце упало к его лапам, да там и осталось. Столько лет мы были вместе, столько всего пережили — и на тебе!
— Нужно мыслить позитивно. — Таня пытается разрядить обстановку. — Позитивное мышление и оптимизм притягивают хорошее. Эгрегор так работает.
Роман хмуро взглянул на нее.
— Знаешь, мне как начинают говорить насчет оптимизма, вспоминается сразу заправка на трассе и семейка такая: кушают, смеются, новый внедорожник на стоянке, а мадам по телефону о позитивном мышлении, и тут тебе сразу и эгрегор, и вообще вся эта долбаная хрень с тренингов, и сама девушка такая очень яркая, при муже и детях — лечит неудачливую подругу. Я жрал и любовался ими. Думал: есть же счастливые люди! И эгрегор им помогает, поди ж ты. Они поели и уехали, а я остался на еще один стейк, кофе и покурить… Километров через шестьдесят — разорванный отбойник, фура на боку и внедорожник, выброшенный метров на двадцать в кювет, — видно, фура споткнулась о разграничительный отбойник, уронила мешок на встречку, он лег от тягача к обочине наискось, и внедорожник по касательной был направлен в правый отбойник и через него — в кювет. Вот. Как слышу слово оптимизм, эгрегор, мышление, моделирование, карта успеха — сразу перед глазами это: бесформенные тела, еще чем-то там за что-то там как-то в своей кашке цепляющиеся, но окружающим уже все ясно, и «Скорая» будет только минут через тридцать, глядя на карту. Потому не надо мне этих материй за оптимизм, пессимизм, фигня это все. Мы можем только предположить, а уж Господь решит, как все у каждого из нас будет.
Они снова замолчали.
За кустами плещется река, в кронах деревьев шумит ветер, теплый песок налип на обувь, руки и одежда тоже в песке, но это не важно, потому что жизнь стала другой, и в этой жизни больше нет Сэмми, зато есть Таня. Вот так внезапно появилась, и Сима пока не знает, что ей с этим делать, потому что ладно бы только Таня, но она каким-то непостижимым образом оказалась прямо в центре большой дружной семьи, а это уж и вовсе непонятно.
