— Ага, здесь. Ну, не прямо здесь, а…
— Да понял я. — Роман вышел из машины и наклонился за памятником. — Перенесем туда инструмент и приступим. Веди, показывай.
Два огромных тополя видны издали.
И снова она не может прийти к Сэмми одна. Но зато теперь есть памятник, который не позволит разрушить могилку Сэмми. Может, кому-то это покажется глупым или ненормальным, но Сима знает: эти люди просто не понимают, что значил для нее Сэмми, и понять не смогут, смысла даже нет что-то объяснять, да и зачем? Никто никогда не сможет понять ее до конца, потому что никто не проживет вместо нее ее жизнь, не почувствует то, что чувствует она.
— Уже становится жарко. — Роман уложил арматуру и развел в тазу раствор. — Народу будет тьма, а место самое что ни на есть бойкое.
Сима знает, что он прав: скоро к реке потянутся горожане — спасаться от жары, они пойдут толпами через полосу деревьев и кустарника, пробираясь к пляжу, и сохранить в целости могилку Сэмми без памятника будет сложно. Сима садится на песок и думает о том, что теперь ее жизнь стала не то чтобы пустой, но вроде как бессмысленной. Все эти годы она заботилась о Сэмми, любила его, а теперь ничего не осталось.
— Я обычно рано встаю, но по воскресеньям люблю поспать подольше. — Она смотрит на памятник и хмурится. — А Сэмми-то привык к ранней утренней глажке. А тут я дрыхну, понимаете, забыв о том, как он прекрасен и вообще зачем я у него в доме живу. И он хватал меня зубами за мочку уха и тихонько тянул. Но его просто нужно было погладить, и он понимал, что я его по-прежнему люблю и меня все-таки стоит держать в доме, и тогда он, успокоившись, укладывался спать дальше и уже спал столько, сколько и я.
— Это самая длинная фраза, которую я от тебя слышала с того момента, как мы познакомились. — Таня улыбнулась. — Ничего, Сима, как-то все образуется.
— Да, коты гораздо удобнее собак — с собакой надо гулять и кормить по часам, потому что собаке, если насыпать много еды, она за раз сожрет и сдохнет от обжорства. А коту можно насыпать гору корма, он встанет, съест немного, ровно столько, сколько ему требуется, потом сходит на лоток, зароет содеянное — и дальше ловит дзэн. — Роман взял памятник и насадил на арматуру. — Все, теперь подождем, пока застынет бетон, чтоб не принесло никого, понимаете? А то испортят мне всю работу.
Он сел на песок рядом с Симой и закрыл глаза. Только сейчас Сима заметила, какой у парня усталый вид, и ей стало стыдно: потащила человека под вечер, не спросив, может ли он поехать с ними, не голоден ли, и вообще!
