Всё написано хаотично, разорвано по времени смыслу, содержанию, не могу сосредоточиться, сконцентрироваться, да и не хочу и не надо, к чему?, спрашивается, это мое внутреннее состояние, из которого пока выйти аж никак, стало так тому и быть. Прошел месяц всего, слишком ничтожно мало, чтобы прити в себя, говорят, когда ты теряешь близкого человека, хоронишь его, то к жизни возвращешьмя неизвестно когда – если вообще возвращаешься. Я ж и говорю, понадобится время чтобы вытравить, стереть, забыть, усилия мои титанические не пропадают втуне, но опять, же, эти встречи случайные которых не избежать, каждая из которых будет тупой болью отдаваться в сердце твоем.
Карловы Вары. Незаметно прислушиваюсь к одной давно позабытой речи, на которой общается между собой група южан. Слова их доходят как – будто сквозь вату, с опозданием, словно продираясь сквозь годы как человек продираеся сквозь лесные дебри. Прошло столько лет, но память встрепенулась, отреагировала, причем моментально, вспомнила, правда далеко не всё, но тем не менее, правда сказать уже ничего не могу, язык омертвел, вместо греческих выскакивают испанские, один язык заменил собою другой – не убил, просто занял место пустующее, но не совсем как и не до конца самого – так же как в жизни мужчины женщина занимает место другой женщины, а в жизни женщины один мужчина сменяет другого, а у тех и других вместе взятых одна любовь сменяет другую, в чем жизнь наша и спасение, иначе мир давно бы перевернулся, превратился в скопище сумасшедших, захлебнулся в слезах боли, задохся и оглох от крика отчаянья, наше спасение в том, что инстинкт жизни перебивает самое глубокое и сильное из человеческих чувств дарованой природой людям, и они перестают ими быть.
Закрываю глаза. И ничего не выходит. В смысле воображения. Я пытаюсь представить себе женщину к которой у меня чувство и хоть как – то, хоть что – то, прочувствовать. Но ни хоть как – то, ни хоть что – то не прочувствуется. Я прикасаюсь, вдыхаю, перебираю, целую, едва видимо, слышно, нежно, и – ничего. Словно между нами стекло. Толстое, матовое, непроницаемое, загородившее, похитившее у меня целый мир. За котором я словно на необитаемом каменистом острове, сердце мое и душа уподобились прибрежному, омываемому холодными океаническими водами равнодушно бьющиму по аморфному, бесполому, лишеному чувств человеческих камню, в которое я превратился без женской любви, без тебя.
Время от времени они встречаются лицом к лицу в тесном брайтоновском мирке, мужчина и женщина. Взоры их равнодушно скользят мимо и они проходят в лучшем случае удостаивая друг друга небрежного кивка. Между тем эта безразлично – равнодушная женщина самый близкий и дорогой, не считая сына, безразлично – равнодушному мужчине. Про женщину не скажу не знаю. Но они проходят и будут проходить, хорошо, что не расплевываясь, мимо, ибо так уж устроены люди – самые страшные, кровавые, незаживаемые раны нам наносят самые любимые, родные, ненаглядные, близкие… Человеческие отношения строятся тяжко, годами, если не десятилетиями, буквально по крупицам – рушатся же в миг один от поступка, слова, жеста, взгляда, собираются в течении жизни – разбазариваются за ночь. С уходом друг друга в их жизнях образуются зияющие пустоты, которые со временем заполнятся, хотя нет – некоторые не заполнятся как никогда так и никем и ни чем.
