Держитесь подальше от театра | страница 75

Писарь развернул пергамент и стал зачитывать обвинение.

– Согласно заявлению свидетелей, слышавших беседы присутствующего здесь Назорея из города Вифлеема, следует, что он подговаривал народ разрушить храм.

– Он так и сказал? – спросил один из священников.

– Он сказал дословно: «Могу разрушить храм Божий и в три дня создать его».

– Сей храм строился сорок шесть лет, и ты в три дня воздвигнешь его? – с насмешкой заметил Каиафа.

Назорей стоял, опустив голову и по выражению его лица было видно, что он даже не собирается оправдываться.

– Верно ли это? Отвечай, ты перед судом синедриона, – повысил голос секретарь.

Назорей поднял голову и спокойно ответил:

– Один Бог мне судья, в него я верю.

– Кто твои родители? – спросил Гамалиия.

– Я не помню своих родителей, мне говорили…

– Есть сведения, – перебил его секретарь, – что он родился от внебрачной связи его матери с неким человеком по имени Пандира, – он заглянул в пергамент, – и еще он был учеником рабби Иешуа бен Перахия, бежал вместе с ним в Египет, оттуда вывез приемы колдовства. Это правда не…

– Где ты живешь постоянно? – спросил Гамалиия.

– У меня нет постоянного жилья, – ответил обвиняемый – я путешествую из города в город.

– Так ты говорил, что можешь разрушить храм? – раздались выкрики.

– Тайного я ничего не говорил. Зачем вы меня допрашиваете? Спросите тех, кто меня слушал, они наверняка знают, что я говорил.

Среди священников послышался недовольный ропот. – Он нарушил галлахи… он призывал не соблюдать наши законы… да молодой еще, не укрепился в вере… наслушался всяких проповедников…

Назорей с сочувствием и легкой усмешкой смотрел на членов синедриона, с трудом сохраняющих важность, и не отвечал на лжесвидетельства.

Судьи, при всей своей личной ненависти к подсудимому, сами чувствовали слабость лжесвидетельств.

Представленные доказательства не указывали на факт уголовного преступления. Больше всех от несостоятельности обвинения злобствовали фарисеи за обличение и посрамление их перед народом.

Однажды, узнав, что Назорей проводит беседы в синагоге с иудеями, фарисеи решили скомпрометировать его, уловив на каком-либо благовидном, но опасном вопросе. Подобный вопрос напрашивался сам собой – это был вопрос о податях. Двадцать лет, со времени превращения Иудеи в римскую империю, кесарю выплачивалась подать. Фарисеи считали это незаконным притеснением, противным духу Моисеевой религии и что только единому царю Иегове, собираемая для храма, существует одна законная подать.