Стёпку направили на медкомиссию и определили, что он годен не просто на флот, а на ПОДВОДНЫЙ ФЛОТ! И к вечеру призывника вызвали в ОГПУ, где его ждал дядя Егор. «Здравствуй, Степан Дерябин, нелегал из Поволжья! Садись, допрос тебе чинить буду по всей форме. На-ко вот, сынок, бумагу с ручкой, да отпиши подробно родной матери пару строк. Что да как. Про органы токмо не судачь, не надобно. Завтра отъезжает наша фельдъегерская почта аж до Москвы с заездом в Самару, да в теперешний, Ульяновск, который твой Симбирск.
«Маманя, родненькая, здравствуй! Я на станции случаем попал в вагон к вербованным. Да приписали к чужой фамилии. А сознаваться было боязно: а ну, да возвернут, а то и в каталажку. Но всё уладилось. Нашлись добрые люди и документ сызнова выправили настоящий. И возрастом мне теперича можно на службу. Прошёл строгую комиссию. Так что не горюй, я напрямки еду на флот во Владивосток. Определяют в подводную лодку на комендора. Это вроде как при пушке буду. В церкови за меня молиться Святому Николаю – он благоприятствует морякам. Братовьям и сестричкам большой привет. Приеду на службу-отпишу. Твой сын Стёпка».
Через месяц Авдотью вызвали в ОГПУ. Она обмерла от страха, хотя грехов за собой не знала. Там сидел ладный офицер в фуражке лётчика, как у её Захара. Он встал ей навстречу: «Здравствуйте, мамаша! Вот вам письмо от сына Степана. Он теперь определён на Тихоокеанский флот!» Дуся так и грохнулась на скамейку у входа. Она зарыдала и плечи её затряслись. Офицер подал ей воды: «Не плачь, мать, хорошего сына вырастила для Родины!».
А уж на следующий день все деревенские и заводские от Канавы до Верхней Часовни узнали новость, что у тётки Авдотьи сын нашёлся. А Дуся ходила сама не своя от радости: «Мой младшенький, любимый Стёпушка, сынок отыскался!» Она была готова этой вестью делиться без устали, показывая казённое письмо с почерком родного сына. Мать ликовала: в её душе ВСЯ семья была в сборе!
А Степан этим часом был определён временно до эшелона при ОГПУ стажёром. Здесь был паёк и настоящая служба: надо было отлавливать и уничтожать белогвардейскую контру. Научили ручному бою и владеть шашкой. Стрелял Степан (уже не Алексей!) Дерябин ещё в ОСОВИАХИМе. Дали боевого коня Красика, едва объезженного и горячего. Вскоре конь полюбил неразговорчивого, но ласкового чекиста. Так что ко времени призыва на флот уже оперативник ОГПУ был настоящим красноармейцем.
