Глаза гостей неотступно следили за ней. Она ни на кого не обращала внимания. Взгляд ее был устремлен только на Этерния Фронтона. Она чувствовала в душе только безграничную пустоту. Радость и печаль, страсть и холод, любовь и ненависть — все исчезло. Любовь? А он — Флавий Сабиний? Чем он был для нее теперь? Она стала одной из тех холодных мраморных статуй, которые стояли в углах залы, бесчувственные, безжизненные. Все видели ее позор. И опять она встретилась со страстным взглядом Фронтона. Он был, очевидно, изумлен переменой, произошедшей с ней, и гордился легкостью победы над ней.
Неужели не все в ней умерло? Безумное чувство смертельной радости душило ее, кружило ей голову. О да, он должен ее полюбить, полюбить, полюбить до безумия, и тогда… О сладость мести!
Ее глаза, завлекая, устремились на него, манящая улыбка осветила ее мраморное лицо; обольстительно изгибаясь в танце, она незаметным движением отстегнула пряжки на своих одеждах.
— Саломея!
Она вздрогнула, и холодный пот выступил у нее на лбу. Рука бессильно опустилась.
Флавий Сабиний!
Он устремился к ней, раздвигая толпу танцовщиц и певиц. Она отшатнулась; он протянул руки, чтобы поддержать ее, но она выпрямилась, и глаза ее скользнули по его лицу холодным чужим взглядом.
Этерний Фронтон поднялся со своего ложа, схватил тяжелый серебряный кубок, чтобы бросить его в голову ненавистного Сабиния. Но вдруг знакомый голос, которого он так боялся, окликнул его, и чья-то сильная рука сжала его руку:
— Благодарю тебя, друг Фронтон, за приветственный кубок вина, который ты мне предлагаешь!
На лице Фронтона показалась рабская улыбка.
— Тит!
— Ты изумлен, что я так поздно пришел к тебе? — со смехом сказал сын Веспасиана. Но разве ты не знаешь, что Тит всегда рад кубку старого фалернского и пламенному взору прекрасных глаз. Известие о твоем пире дошло до меня как раз вовремя. Бог Кармеля и еще кое-что взволновали мне кровь, и я уговорил Флавия Сабиния пойти со мной сюда.
Он опустился на подушки в одном из углов залы и велел принести ему вина.
— Не лучше ли тебе сесть за большой стол, — сказал нерешительно Фронтон. — Мои гости никогда мне не простят, если я лишу их случая быть замеченными Титом…
— На что мне эти болтуны! — сказал Тит. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Я хочу надеяться, — пробормотал вольноотпущенник смущенно, бросив беспокойный взгляд в сторону Саломеи и Флавия Сабиния, — я надеюсь, что буду в состоянии следить за твоими словами. Говоря откровенно, я несколько… вино и…
