— Будь же рада за меня и за себя, мой друг, — сказал он племяннице. — Случись тебе когда-нибудь зажить собственным домом, ты можешь быть покойна, что не покинешь меня одного.
— Покуда не случилось, — отвечала Каролина.
То, что Каролине больше деваться некуда, кроме как вернуться в Мерсебург (где ее отец был протонотарий приходской духовной семинарии), не смущало Юста. Зато и там и там ее всегда примут с распростертыми объятьями. Себя же он мог поздравить с тем, что Рахель не только самая завидная из немецких жен — вдова-профессорша, — но вдобавок в свои тридцать девять, можно надеяться, перешагнула детородный возраст. Вот и заживут они втроем, тихо-мирно, без ненужных перемен и лишней суеты.
В Теннштедте говорили — завел двух баб под одною крышей. А ведь есть пословица… Любопытно только, кто власть возьмет и крайзамтманновы деньжата мотать будет? Что же до ожидаемого постояльца — ожидаемого, да, и слуги разболтали, и новую кровать уже купили в дом, — то известно было, что ему двадцать один год.
Профессорам в университетах — тем частенько удается сбыть дочек с рук любимым ученикам. Мастера — плотники, печатники и булочники, — те рады пристроить дочек и племянниц за кого-нибудь из подмастерий. Крайзамтманн не был мастер-ремесленник, он не был и профессор, но окружной судья, ответственный за собирание налогов — откуда же тут взяться ученикам? — однако, говорили, теперь он человек женатый, теперь есть кому вместо него мозгами пораскинуть.
Фриц явился пешком, на день позже назначенного срока, да еще в то время, когда Селестин Юст был на службе.
— Долгожданный прибыл, — Рахель сказала Каролине.
Она прекрасно его помнила по Виттенбергу, но — эти всклокоченные волосы!
— Вы видите в прогулках пользу для здоровья, Харденберг? — спросила она озабоченно, вводя Фрица в дом. Фриц на нее взглянул туманно и осиял улыбкой:
— Сам не знаю, фрау Рахель. Я об этом не думал, но я подумаю.
Войдя в гостиную, он озирался, как потрясенный откровеньем.
— Как здесь прекрасно, как прекрасно.
— И ничуть не прекрасно, — отрезала Рахель. — Вам здесь рады, очень рады, вы, я надеюсь, здесь многому научитесь, и вы вольны, конечно, составлять себе мнения, какие вам угодно, но гостиная эта не прекрасна.
Фриц все озирался.
— А это моя племянница по мужу, Каролина Юст.
Каролина была в передничке, в затрапезной шали.
— Вы прекрасны, милая фройлейн, — сказал Фриц.
— Мы ждали вас вчера, — сказала Рахель сухо. — Но мы народ терпеливый, знаете ли.
