– Жил-был дед со старухой, – начала мать.
«У самого синего моря…» – отозвалось в голове Михалыча, и он почему-то вспомнил Турцию, горячий песок и Лену в новом купальнике.
– Детей у них не было.
Турция в голове всё продолжалась. Катюха, еще не такая вредная, по пояс в блестящей воде, бросает ему мяч. Жалко, что после Катюхи они больше никого не завели. Лена не хотела. Возраст, говорила, не тот, чтобы снова с пузом. Один раз подзалетела, нарушили с ней технологию. Ничего ему не говорила, он потом узнал. Вернулась вся выгоревшая, постаревшая. К себе месяц не подпускала, слезы. Он все понял. Потом снова в норму вошло, помолодела, под мальчика постриглась… Мяч, брошенный Катюхой, летит к нему…
– И говорит ей, – шептала свое мать, – не родила ты мне сына, так хоть из муки его сделай. Собрала бабка всю муку, дед в муку плюнул, тесто замесила. Слепила сына и в печь. Стал сын в печи кричать: «Вытаскивай, а то черным буду! Вытаскивай!» Испугалась старуха, вытащила. Лежит сын, румяный, здоровый, пока остывал, она его Колобком назвала, за круглость. А он прямо на глазах растет, она и спать легла. А ночью старик встал, смотрит, парень здоровый лежит. А старик забыл уже, что это его сын, а есть хочется. Стал он Колобка есть, с ног начал и увлекся. А Колобок молчит: или не чувствует еще, что его едят, или отца обижать не хочет. Тогда к родителям другое отношение было, страх был, а не теперь как.
«Намек понят», – хмуро подумал Михалыч и зевнул. Воспоминания о Турции в голове уже кончились, стало пусто, голос матери усыплял еще больше. Михалыч полез за жвачкой, освободил от обертки и закинул в рот. Помогает от сна.
– А дед уже до головы добрался. Тут только Колобок и заговорил: не ешь меня дальше, с головой, я тебе песню спою. А голова у него все это время росла. Дед уже живот набил, расслабился. Ладно, говорит, давай пой свою песню. Ну и всё. Открыл Колобок рот и давай петь. А дед плясать начал, а кончить не может. Плясал, плясал, такой танец, другой танец, да и упал мертвым. Возраст все-таки. А тут как раз бабка проснулась. Смотрит, дед на полу готовый. Хотела бежать, а Колобок ей кричит: стой, старая, дай я тебе тоже спою. А та возьми и скажи: ну, спой. Интересно ей стало. Он и запел, сама виновата. Уже на пол повалилась, а все ногами дрыгает, остановить себя не может. Ну и всё, два трупа. А Колобок в окошко – прыг, и в лес покатился. Катится, катится, навстречу ему заяц. Увидел Колобка, дай, думает, съем его. А Колобок ему говорит: не ешь меня, длинноухий, давай, я тебе песню спою. Заяц и говорит: давай. Ну и всё. Начал заяц плясать, а как закончить, не знает. И умер под кустиком. Вздохнул Колобок и дальше покатился…
