— Не в Кэнинымным, а в избушку. Поеду сейчас.
В голосе отца послышались нотки растерянности:
— Понимаешь, Анка, я хотел сделать, как тебе лучше… Показать, как трудно охотнику. В избушке одному сколько приходится отсиживаться! А ты и двух дней не выдержала!
— Зачем же обманом? — продолжала всхлипывать Анканау. — Можно было открыто сказать: оставляю на испытание.
Любопытствующие пограничники сгрудились вокруг них. Чейвын недовольно огляделся и шепнул:
— Перестань реветь. Стыдно. Утрись. Дома поговорим.
Анканау вытерла слёзы меховым рукавом, обвела солдат прямым пристальным взглядом и громко поздоровалась.
— Здравия желаем! — нестройно ответили солдаты и смущённо разошлись.
Как ни уговаривал молодой лейтенант Чейвына повременить с отъездом, охотник остался неумолим и быстро запряг упряжку.
Анканау молча помогала. Носов подошёл к ней:
— Счастливо доехать.
— Спасибо, — тихо ответила Анканау и подала руку.
Отец и дочь всю дорогу молчали. Да и разговаривать было невозможно. Для того чтобы сказать слово, нужно было выкрикивать его изо всех сил, напрягая дыхание.
Анканау, отвернув лицо от ветра, думала о том, как теперь дальше пойдёт жизнь. Выходит, она всё же не выдержала испытания, которому подверг её отец. Смалодушничала, одиночество её напугало. Пусть бы сам попробовал! А то потихоньку и в щёлочку подглядывал: как-то она будет?
Но Чейвын меньше всего был склонен думать о том, что Анканау не выдержала испытания на одиночество, которое, как он считал, ловко задумал. Вот уже который раз она ловит его на попытке обмануть, обвести её за ручку вокруг того, что зовётся настоящей жизнью. Может быть, зря он хитрит, старается?.. Взять и поучить её по-настоящему. Сделать охотником!.. Смеху не оберёшься. Женщина — охотник! А? А потом и сама бросит. А уж до того, чтобы в добыче превзойти мужчин, — это у неё никогда не будет!
От этих мыслей Чейвын даже повеселел и попытался пошутить с дочерью:
— Эккой! Выходит, страшно одной в избушке?
Но Анканау не поняла отцовских слов, унесённых ветром. Чейвын шевелил губами, как в немом кино. Она приблизила к нему лицо и отвернула меховой капюшон, высвобождая ухо.
— Ладно, дома поговорим! — выкрикнул в самое ухо Чейвын и повернулся к собакам, бредущим в крутящемся вихре.
Домик уже занесло снегом. С помощью маленькой лопатки, которую Чейвын всегда возил с собой, откопали вход и вошли в застывшее помещение.
Накормили собак, разожгли печку, натаяли много воды — для чая, для мяса — и принялись за еду.
