Геннадий выключил телевизор. Надо было ложиться спать — завтра предстоял хлопотный день: отправка бойцов на поиски Конструктора, принесение соболезнований соседям и — осторожный зондаж перспективы слияния оставшейся без главаря группировки с личным составом его банды. Помимо того, в пять часов вечера планировалось торжественное мероприятие по приему в тот же личный состав молодой бандитской поросли. Данный акт надлежало провести у могилы героического Грыжи, ныне воплощавшего для неофитов образ бесстрашного и благородного рыцаря организованного криминала.
Мероприятие удалось на славу. Трехметровый мраморный Грыжа, изваянный по подобию памятника Маяковского, одухотворенно глядел в кладбищенскую даль поверх голов притихшей своры братков; сияла золотом эпитафия «Считайте меня живым», придуманная Костей, для которого в свою очередь Гена сочинил слоган: «Павшему в неравном бою». играли скрипки, водружались венки…
Через вмонтированные РУБОПом в венки микрофоны слышалась в оперативной машине взволнованная речь Геннадия:
— Да, его забили менты!.. Но он… Он не сказал ни слова! Я вынес его из мусорской на руках, и он… это… Говорит, значит… «Передай пацанам: я их не продал…»
Через венок, стоявший поодаль, у края толпы, донеслось шепотом:
— В пионеры так принимали… Точняк, я помню! Мавзолей просто…
— Тсс!
Выдержав почтительную минуту молчания под сенью человека из мрамора, братки потянулись к выходу, дабы следовать в ресторан, где за счет неофитов был уже накрыт торжественный стол.
Геннадий, следовавший на банкет в своем «мерседесе» в компании Тимохи, выслушивал комментарии подчиненного, не ведавшего об истинных причинах смерти Грыжи.
— Толково ты, Гена, сказал… Пацанов аж слеза прошибла.
— Да, потеряли товарища… И Костю вот… Завтра похороны, ты речь толкнешь, понял?
— Ты чего, Ген, я не умею…
— Учись, брат. Надо.
Паркуясь у ресторана, Геннадий внезапно увидел сияющий свежим заводским лаком «опель», из которого выпорхнула, поддерживаемая услужливым кавалером под локоток, миловидная шатенка.
Нарядно одетая парочка наверняка отправлялась приятно провести вечер в том же ресторане, и ничего выдающегося в данном событии, конечно же, не было, кроме личности галантного кавалера… Это был Шкандыбаев, он же Конструктор!
Геннадий оторопело покрутил головой, не в силах справиться с наваждением. Икнув, произнес:
— Тимоха, наш фрайер…
Пояснять помощнику его дальнейшие действия нужды не было: юркий Тимоха выскочил из машины, одним прыжком настиг находящееся в розыске лицо и врезал лицу в челюсть.
