Узнав о сбежавшем из колодца терпиле (братва, следуя внешним признакам, окрестила его Конструктором), Геннадий пришел в исступленную ярость.
— У него что, пропеллер был в заднице?! — допрашивал он понурого сторожа. — И домкрат из черепа выдвигался?!
— Уникум, — объяснял сторож. — Ума не приложу…
— Я тебе ща приложу! В лобешник тупой! А потом следственный эксперимент устрою! И ты в нем уникумом профигурируешь, сука! Вот так!
Гневный монолог прервал скрип растворенной двери. На пороге стоял один из бригадиров — Тимоха, высокий сухощавый парень двадцати с небольшим лет, со скуластым простоватым лицом, гладенькой девичьей кожей и ясными младенческими глазами. Тимоха отличался полным отсутствием интеллекта, патологической жестокостью и безудержной алчностью. Эти качества Тимохи Геннадий считал весьма полезными как для повседневной работы, так и для особого задания, которое он ему приготовил.
— Пшел вон, — процедил Геннадий в сторону сторожа, а затем, накинув на плечи дубленку, предложил бригадиру: — Давай, что ли, пройдемся…
Серьезных разговоров в офисе в последнее время он не вел, боялся прослушивания.
— Развели мы лоха, — начал доклад Тимоха о текущих делах. — Все выплатил, плюс десятку за риск сняли…
— Это как?
— На личном мастерстве! — заявил собеседник хвастливо.
Доклад касался заказного убийства. Заказывал убийство конкурента один из коммерсантов.
Коммерсанту пообещали реализацию его кровожадного желания, забрали аванс, а после, встретившись с жертвой, объяснили ей сложившуюся обстановку, получив за неисполнение контракта двадцать тысяч долларов. Далее, сделав муляж человеческой головы, полили его куриной кровью, положили в прозрачный пластиковый пакет и предъявили пакет заказчику — мол, забирай, дело сделано!
От предложения стать обладателем пакета заказчик с ужасом отказался, безоговорочно выплатил остаток гонорара, а спустя сутки встретился с ожившим мертвецом…
— И чего? — довольно усмехнулся Геннадий, внимая рассказу.
— Звонил, визжал… — равнодушно поведал Тимоха. Затем, широко улыбнувшись, добавил: — В милицию, говорит, пойду…
— Ха!
— Ну! А я ему: «Иди, родной, иди. Только учти, мне статья по мошенничеству светит, а тебе — покушение на мокруху». Совести, говорит, у вас нет! А я ему: «Это работа такая, лошок».
