— Ну зачем сразу старушка! Ты умная и красивая молодая женщина. Только зря ради глупых правил чужих тебе людей добровольно обрекла себя на вечный траур. Неужели тебе не хочется носить светлые нарядные платья и нравиться мужчинам?
— А мужчинам нравятся только женщины в светлых платьях? — вопреки решению держаться равнодушно, съязвила Алильена.
— Не только. Но ведь все понимают, что означает цвет твоей одежды! Кому приятно привести в свой дом чужую рабыню?
— А из дома дядюшки меня уже выгоняют?
— Густав никогда не выгонит никого из родичей! — сердито поджала губы Лавиния, словно не замечая проблеска интереса, на миг вспыхнувшего во взгляде дочери. — Но ведь тебе пора подумать о своем будущем!
— Ты сама сказала, — холодно процедила Алильена, — что дядюшка меня не выгонит. А думать о моем будущем будет мой хозяин, и это известно всем.
— Но как ты могла дать ему клятву?!
— Он застал меня врасплох, — сказала чистую правду Лил. — Но говорить об этом запретил.
Гарат и в самом деле посоветовал ничего о нем не рассказывать, но клятву не взял, надеясь, что Корди не придет в голову допрашивать племянницу. Хотя сама Лил считала иначе и точно знала: только появление Инка в личине Юдгана отвлекло от нее внимание дядюшки, да и то на время.
— Ничего, — мстительно прошипела Лавиния. — Густав его найдет, и этот искусник еще очень пожалеет, что покусился на племянницу самого Корди.
— Мне все равно, — поднялась со скамьи Алильена и направилась прочь, размышляя, как предупредить Инквара о планах дядюшки.
Или постараться и близко к нему не подходить? Достаточно уловок Ленса. Как бы ни относилась она к Корди, но забывать о его хитрости и проницательности все же не стоило. Как и о том, что ее разговор с матерью он будет знать до последнего слова, и не важно, где они беседовали. Лавиния и сама доложит в подробностях, Алильена же не слепая, видит, как упорно та старается добиться полного доверия родственника. И очень надеется, что маменьке удастся все-таки обмануть Корди, хотя до сих пор таким успехом не могла похвастать ни одна из женщин.
Инквар раскрыл глаза ровно через два часа после того, как лег на кушетку, но он вовсе не спал все это время. Хотя никто не смог бы догадаться, чем он занимался на самом деле. А искусник проверял внутренним взором, которым с каждым днем пользовался все увереннее, защитные амулеты, установленные в самых неожиданных местах выделенных Ленсу комнат, и менял или ослаблял заложенные в них условия.
