Спустя несколько минут два стакана аппетитно дымились на столе.
- Ну вот, видишь,- улыбнулся полковник.- А то выдумал: «цаю!»
Сели за стол. Пригласили и хозяйку. Она отказалась:
- Денькуе…
- Тогда вот, угощайтесь.
Хозяйка взяла предложенное полковником печенье, но за стол все равно не села. Она прислонилась к жарко натопленной печке и глазами, в которых были благодарность и недоумение, смотрела на советских людей.
- Вот вы полковник,- удивлялась она,- такой большой человек, а сидите со своим шофером за столом. Это очень трогательно. Такого не было в старой польской армии, не говоря уже про немцев.
- А мы с ним, хозяюшка, не графского происхождения. Он из рабочих, а я из крестьян. И служим одному делу, народному. Чего же нам вместе на досуге не попить чайку?
Хозяйка задумалась, потом, глядя на Ивана Григорьевича, сказала:
- А вы такой молодой и уже полковник.
- Ну, не совсем молодой. Тридцать пять стукнуло.
- Женаты?
- Женат. Есть мальчик. Четырнадцати лет. Еду к нему. Навестить. В госпитале он.
- О боже, бедный мальчик.
- Ему уже лучше.
- Это хорошо. А жена ваша на фронте?
- Не знаю. Возможно, и на фронте. Она врач. Если жива, конечно, па фронте.
- Это очень трогательно. Вся семья па фронте.
Пока полковник и шофер пили чай, хозяйка засыпала их вопросами. Она все жалела, что муж ее, железнодорожник, не смог повидаться с такими приятными гостями.
- Он не поверит, что за этим столом пил чай пан полковник и даже приглашал меня сесть..,
А через час в этом же доме, за этим же столом, сидела озябшая, исхудавшая Юлия Адамовна. Хозяйка поила ее горячим чаем и приговаривала:
- Кушайте, это все оставили ваши дети. Здесь был у меня советский полковник. Какой человек! Вы, русские женщины, можете гордиться своими сыновьями.
Юлия Адамовна не подозревала, что речь шла, действительно, о ее сыне.
Машина то мчалась среди заснеженных полей, то врывалась, как в тоннель, в аллею, обсаженную липами, кроны которых смыкались вверху.
Вечерело. Мороз усиливался, колючий ветер обжигал лицо. На окраине небольшого местечка Чернобривец остановил машину.
- Не мешало бы, товарищ полковник, обогреться.
- Пожалуй, верно, не помешает. Продрог и я…
Чернобривец отправился в разводку, а полковник наклонился к ветровому стеклу…
На улице не было ни души. Все окна наглухо закрыты ставнями. В темноте мрачно чернели контуры костела.
Минут через пять вернулся Чернобривец.
- Ну что? - спросил полковник.
- Во-он в том доме открыли двери. Да, говорят, там баня…
