— Врача поблизости не было?
— Был. В городе. Но до города было не близко… Запрягли телегу, повезли меня туда. Это мне уж потом работники рассказали. А что видел я? Такое, во что и сейчас с трудом верится. Мой взгляд витал высоко в небе — так высоко, что земля виднелась, как из окна самолета. Я видел огород — грядки протянулись узкими зелеными полосами, будто нарисованные детской рукой. Видел телегу, на которой меня везли, возчика с кнутом, в соломенной шляпе, пегую спину лошаденки… И самое странное: я видел себя самого — штанины закатаны, руки скрещены на груди, голова откинута и мотается от тряски из стороны в сторону… «Господи, неужто это и есть смерть?» — думал я, а взгляд продолжал следить с небесной выси за дорогой, тополями по обочинам, тенями облаков на пашне. И тут услыхал я колокольный звон. Увидел купол храма, сложенного из серого камня, витражи, сверкавшие разноцветными огоньками, увидел реку, в которую смотрелся этот храм…
— Должно быть, сон… Странный сон… — произнес учитель, пытаясь в полумраке рассмотреть своего собеседника, но не смог различить ни глаз его, ни рук — лунный свет размыл силуэт на стене.
— Я тоже думал, что это галлюцинация, однако ошибся…. Потом, когда уже выздоровел, отправился искать тот городок и храм. И — хотите верьте, хотите нет — нашел! Та же площадь, которую я видел сверху, тот же купол с каменными фигурами святых, та же река, и детишки на берегу, а на полу храма отражения тех самых витражей. Все мне было знакомо — словно я давно жил в этих местах… Человек я неверующий, но обнажил голову и долго стоял в храме перед зажженной свечой.
Змея научила меня не упускать счастливые мгновения жизни — ведь ее ниточка может внезапно оборваться. Был я уже к тому времени в годах и не искал услады в том, что доставляло радость в юности. Я отправился странствовать по свету. Где я только ни побывал! Видел Голландию, когда цветут тюльпаны. Это что-то немыслимое — целые поля, точно костры, горят! Видел Венецию в канун Рождества. Гондола везла меня по темному каналу — сама тоже черная, как гроб, а за освещенными окнами дворцов виднеются празднично накрытые столы и сидящие за ними люди. Итальянцы очень пышно празднуют сочельник. У всех на столе фазаны. Когда я увидел это впервые, мне стало смешно — фазан лежал на роскошном фарфоровом блюде, как живой, — разноцветное оперенье на шее, крылья опушены, красные сережки у клюва. Потом украшения сняли и все принялись орудовать ножами и вилками…
