У внимательно слушавшей рассказ Лады задрожал подбородок. Мать Радомира молчала, крепко прижав к лицу ладонь. По ее морщинистым щекам лились тихие слезы.
— Я видела все это, — продолжала Веда, — и что-то со мной в тот миг произошло, будто вывернуло наизнанку. Все помутилось, руки-ноги выгнулись, и стала я зверем оборачиваться, да так быстро, что не углядел в суматохе никто. Выскочила я из под лавки, меж ног людских проскочила щенком и умчалась в лес. Там меня дед и нашел…
— Погоди! — изумленно перебила старушка. — Я помню, когда еще ребенком была, люди какую-то колдунью с ее выводком в избе сожгли… Свят, свят! — испуганно перекрестилась она, — так это мать твоя была?
— Да, — угрюмо кивнула Веда. — Я после того три года в волках проходила, все никак не могла в человеческий облик вернуться…. Лучше б волком и осталась, — сокрушенно вздохнула ведунья и со вздохом вдруг снова стала девушкой. — Меня дед в человека обратил. Сказал, что я хоть и оборотень, но дивный, что по желанию своему могу совсем к волкам уйти и жить среди них как своя. Я того и хотела, но дед остановил. Стар он совсем стал, время ему пришло помирать, и очень просил принять от него дар колдовской. Не смогла ему отказать. Так стала ведьмой… Травы собирать меня мать научила, а вот всему остальному уже дед учил, сколько успел. Жили в землянке, где сейчас мое логово. К деду люди издалека ходили, кому богатства подавай, кому власти, кому оберег нужен, кому врага со свету сжить. Насмотрелась я на всяких людишек … — лицо Веды стало злым и прибавило пару десятков лет. — Когда дед умер, такие люди стали ходить ко мне. Однажды пришел человек, в котором я узнала убийцу брата. Он не знал кто я, думал просто ведьма. Помощи просил, сын у него умирал от хвори диковинной. Жаловался мне гость, что отрок его по ночам не спит, кричит, есть перестал и все о волчице черной рассказывает. Рассмеялась я в лицо этому гостю, сама волчицей обернулась и выгрызла его сердце. Ничего слаще той крови я в жизни не пробовала…
Глаза Веды при этих словах сверкнули жутким желтым огнем, ногти на руках стали длинными, а лицо вытянулось, приняв очертания звериной морды. Внезапно она очнулась и в одно мгновенье снова стала милой девушкой. У хозяев же от таких превращений мурашки бежали по спинам.
— Уж простите меня, люди добрые, — с болью в голосе проговорила Веда, — никак не могу забыть этого. Такую радость и облегчение я испытала от мести, что решила выследить всех, кто мою семью погубил. Но вышло так, что это было мое первое и последнее смертоубийство. В один из дней я вышла на след одного из убийц, и сама попала под стрелу… Помнишь тот день? — обратилась она к матери Радомира. — Тогда мы впервые свиделись.
