— Буду, — Герда подошла и спокойно взяла из пачки сигаретку. На красивых губах блуждала улыбка, глаза сияли. — Хороший выйдет снимок, — кивнула она на женщин, стоявших в очереди к огневому рубежу, и закурила.
"Испанские женщины учатся стрелять из винтовки… не снимая каблуков".
— Да, — согласилась Кайзерина. — Хочешь, пристрою в Вене?
— Не надо, — качнула головой маленькая Герда. — Я печатаюсь только в "Ce Soir".
"В этот вечер", — машинально перевела на русский Ольга. — Простенько и со вкусом…
Было жарко, пахло солью и горячим песком. Стрельбище — небольшая лужайка с пожелтевшей от зноя травой — находилось почти на берегу моря.
Выстрел. Выстрел. Еще…
"Интересно, — подумала Ольга, медленно, с наслаждением, затягиваясь и наблюдая из-под полуопущенных ресниц, как стреляют испанские дамочки. — Интересно, а как здесь было тогда?"
Мятеж вспыхнул 9 июля. Девятого, а не семнадцатого, как случилось в ее прежней жизни. Но дело не в датах, хотя разница в восемь дней тоже кое о чем говорит, дело в другом. Девятого здесь стреляли. Говорят, в Барселоне были нешуточные бои, и то, что легитимисты город удержали, скорее чудо. Однако задумалась Ольга не об этом. Думала она об Олеге и Степане, которые оба два именно в Барселоне и встретили начало гражданской войны. Впрочем, не так. Если честно, о Степане Ольга вспомнила не сразу, а чуть погодя, потому что думала она на самом деле только об Олеге.
"Олег…"
Самое интересное, что не выгони он ее тогда из Испании, девятого она бы тоже оказалась в Барсе… Но не сложилось: приехала четвертого, уехала шестого. Однако в памяти, в ее странной — "легкой" — памяти, ничего не пропускающей, но многое скрывающей до времени в жемчужных туманах "как бы забвения", в этой вот "девичьей" памяти Ольги-Кайзерины та история начиналась едва ли не на неделю раньше…
* * *
А-а-а… я улетаю… и к вам не вернусь…
Сон приснился по пути из Бургаса в Ираклион, где они должны были пересесть на итальянский пароход, идущий в Мессину. Приснился, оставив странное ощущение в груди и породив еще более странные мысли. Особенно запомнился полет…
А-а-а… я улетаю… и к вам не вернусь… — она выворачивает руль, и "Майбах" срывается с полотна шоссе, — устремляясь в свой первый и последний полет… к солнцу, стоящему в зените, в голубизну неба и… в темную синь моря…
Проснулась сама не своя, но потом подышала носом, подумала, выкурила пахитосу и пришла к выводу, что все нормально. Никто ведь ее еще не преследует, и не стреляет по "Майбаху", да и "Майбаха" никакого у нее пока нет. Но обязательно будет и не потому, что ей так хочется "полетать", а потому, что идея хорошая. Богатая идея: красивая машина для красивой женщины… Очень даже!..
